МОРОЗ И СОЛНЦЕ, ДЕНЬ ХРЕНОВЫЙ
Мороз Василий Дмитриевич, подполковник украинских ВВС. В конце прошлого века он занимал должность исполняющего обязанности начальника цикла авиационного оборудования военной кафедры Харьковского ордена Ленина авиационного института имени Н.Е.Жуковского.

Небольшого роста (метр шестьдесят в носках и кепке) с животиком, очень похож на Карлсона.
Серьёзный, решительный и непредсказуемый. Разобраться как-нибудь и наказать кого попало – его стиль. Из той породы военных, для которых вся человеческая мудрость заключена в уставе.
Первое впечатление о нём, как о человеке, который долго не думает перед тем как что-то сказать или сделать ошибочно. Со временем становится понятно, что он вообще не думает. Жизненный опыт ему подсказывает, что когда он начинает думать, то всё получается ещё хуже, чем, если бы он не думал вообще.

История первая. Борьба за дисциплину.
Это было стандартное совещание на военной кафедре. Начальник военной кафедры полковник Гончаренко собрал, начальников циклов и сказал, что дисциплина среди студентов хуже некуда, мол, он даже самолично видел небритого студента (при этом неизвестно учился ли этот студент на военной кафедре, вообще) и при этом не заметил, что кто-то из студентов получил строгий выговор за такой безобразный внешний вид, ну, и дальше про улучшить, углубить, поднять и повысить.
Все начальники циклов сказали: «Есть» и спокойно пошли к себе.
А вот Мороз, думал как бы половчее выполнить приказ. (А его размышления, как правило, ни к чему хорошему не приводили.)
На следующий день за пять минут до построения он закрыл входные двери на цикле и все студенты, пришедшие менее чем за 5 минут до построения, опоздали.
В тот день он влепил штук 20 строгачей с занесение в личное дело.
Но это не конец истории, а её начало.

На следующем совещании. Гончаренко сказал, что в то время, когда мы тут не покладая рук, боремся за дисциплину, на цикле авиационного оборудования за один день произошло двадцать фактов грубейшего нарушения дисциплины. Подобное количество строгачей было на цикле самолётов-двигателей лет десять назад, да и то в течение всего семестра.
Мороза отымели по полной программе.
Тогда он стал думать, как улучшить показатели, а при этом дисциплина действительно упала, студенты поняли, что больше никаких репрессий не будет и наказаний не будет, и стали потихоньку забивать на всё.
Потом Мороз для улучшения показателей решил с нескольких студентов снять строгач за хорошую учёбу. За это его ещё раз поимел начальник кафедры: где это видано, чтобы за хорошую учёбу строгач снимать, может за хорошую учёбу орденами награждать будем.
В конце концов, на ТСУ (тактико-строевых учениях) отличившимся командирам групп начальник кафедры объявлял благодарность с занесением в личное дело и только отличившиеся АО-шники награждались снятием строгого выговора.

История вторая. Настоящий полковник.
Наша любимая преподаватель планирования производства Зоя Валентиновна Говорова решила, что ей необходимо увидеть всех студентов, а не только тех, кто постоянно ходит на её лекции, для этого она явилась во время самоподготовки на военную кафедру. После того, как она сказала нам всё, что собиралась, мы попросили её нас отсюда забрать, так как обязательное посещение самоподготовки было нововведение Мороза.
Она и сказала: «Так, а ну покажите-ка мне этого Мороза».
Через пару минут она явилась вместе с подполковником.
ПП: – Равняйсь! Смирно!
Меня тут ваша преподаватель попросила вас отпустить, так я разрешил.
Равняйсь! Смирно! Отставить! Вы учебники (устав) сдали?
– Так точно!
– Равняйсь! Смирно! Отставить! Долги по темам у кого-нибудь есть?
– Никак нет!
– Равняйсь! Смирно! Отставить!

Тут Зоя Валентиновна, видя, что это представление ни как не заканчивается, посмотрела на подполковника (1.60 с животиком) и сказала таким грудным, очень сексуальным голосом:
– Ох, как я люблю военных: какая выправка, какой командный голос – настоящий мужчина.
У Мороза в голове билась какая-то мысль, он мучительно, но безуспешно думал.
Потом осознав, что это говорят о нём, он… подтянул штаны и заорал:
– Равняйсь!!!! Смирно!!!! До свидания, товарищи курсанты!!!!!
– До свидания, товарищ подполковник! (это произносилось сквозь спазмы смеха и навернувшиеся слёзы).
– Вольно! Разойтись!

Не знаю, что думал Василий Дмитриевич Мороз, но Зоя Валентиновна вышла следом за нами. А подполковник бежал за ней до гардероба и там видать понял, что ему сегодня не обломится.

История третья.
Подполковник Мороз почему-то не взлюбил одного студента. Точнее дое…ся, как пьяный до радио, спой да спой. И каждый раз не забывал ему напомнить, что вот хрен он сдаст экзамен по войне.
А во время лагерей он – это напоминал ему по три раза в день.

Как-то раз, за три дня до экзамена, ехал это студент в троллейбусе со своей подругой и жаловался ей на жизнь. Говорил, что вот есть у нас один подполковник,
который хочет меня завалить на экзамене, каждый день придирается и т.д.
Рассказывал он ей рассказывал, оглянулся и … видит, что за спиной у него стоит самолично подполковник Мороз с женой и внимательно слушает плач Ярославны.
А потом говорит, ну, что вы П…, замолчали, продолжайте.
Студент, конечно, смутился и ещё более опечалился.
А подруга его смотрит то на студента, то на подполковника с женой и произносит на весь троллейбус:
-Это, что вот этот, маленький???

Подполковник Мороз явился на экзамен. Он терпеливо ждал, когда этот студент подготовиться к ответу. Ни у кого другого он экзамен не принимал и даже в туалет не выходил, а сидел и ждал. Он даже ему сказал: «Курсант П…, как вы думаете, кого я жду? Я жду вас, и только вас».
В конце концов три он ему поставил, но экзамен принимал часа два. Особенно он напирал на устав, так как в самолётах он понимал, как свинья в апельсинах.

P.S. В заключение я представлю несколько его перлов:
-Компьютеры на военной кафедре не ошибаются.
-А, вы тут за компьютером сидите, а я думал вы водку пьёте.
-Кто умеет работать на принтере?
-Надо заниматься спортом и подтягиваться на турнике — иначе будут слабые физические данные в области рук
-У вас должна быть строевая, но на улице идёт дождь, сейчас пойду узнаю почему.
-Опоздать вы можете только в случае своей личной смерти, и то прийти и сказать.