Ректор Н.А. Масленников

100-летию со дня рождения посвящается


 НАСТЕНКО Сергей, боец отряда ССО ХАИ «Взлет-3″

Настенко Сергей ХАИВ этот легендарный (я не побоюсь этого слова) стройотряд «Взлет-3» попали те, кто не поступил в этот год (1973) на дневное отделение. При ректоре Масленникове была возможность для ребят, кто не добрал полбалла или балл – испытать свой характер и, учась (все-таки учась!!!) на вечернем отделении и работая одновременно на стройках института, после двух лет (кто выдержит) переводом попасть на ДНЕВНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ.
Всего «Взлетов» было, если я не ошибаюсь, 7. «Взлеты» – уникальное явление в истории института. Как Масленников умудрился договориться с городом о непризыве нас всех в армию, остается загадкой.
Мы жили в 6 общаге. Запах сирени, перемешиваясь с легким запахом духов, сильно отвлекал от учебы, но мы держались. Правда, не всем это было по плечу и ребята, не справившись с трудностями, вылетали после сессий безжалостно. Наших ребят к переходу на дневное осталось 76. А начинали 100. Во всех «Взлетах» – по сотни, поэтому и называли «черная сотня».
Очень было нелегко: и на стройке полноценно работать (обычные вечерники устраивались, как правило, на «теплых» местах с возможностью делать задания прямо на работе) и учиться. Учиться в одном из самых престижных и сложных ВУЗах страны! Ничего, выдержали.
Наш же «Взлет-3» – явление особенное даже в формате всех «Взлетов». Я всегда с гордостью (хорошей) об этом говорил. Все «Взлеты» переводились после второго курса на дневной с потерей года из-за отстования вечерней программы от дневной. Нам же предложили перейти без потери года с суровым графиком – «работать» (учиться) все лето. Досдавать экзамены. Две недели отдыха и, кто сдал, на третий курс дневного.

Взлет 3 ХАИ

Линейка по поводу перевода на дневное отделение


Мы так сдружились, у нас так много общего, что мы встречаемся на всех юбилеях института. А теперь и на День ХАИ (это те, кто в Харькове). У нас есть и свои юбилеи. Например, год рождения нашего «Взлета» – 1973. 25-летие (1998 г.) отмечали в сосновом бору под Харьковом.
Я написал гимн «Взлету». Мы спели с Сашей Панариным (с ним мы играли в ансамбле в институте).
Из наших есть и директора (Вазаев Абушка – директор турецкой фирмы по производству газовых пружин), и главные инженеры (Бобровский, Ожерельев). Наш любимец, Жора Куликов – на Антонова работал.
И нет в моей жизни более светлых воспоминаний, где дружба и чувство локтя были не пустыми словами.
Взлет 3 ХАИ

ССО ХАИ "Взлет 3"

 ЯЦЕНКО Виктор, студент 1965 — 1971 гг.

Стройка ХАИ(Выдержка из буклета к встрече выпускников 2001г.)

…ХАИ в то время размещался в главном, самолетном и моторном корпусах. Слева от моторного корпуса строился второй учебный корпус, за ним возвышался корпус УЭМ (учебно-экспериментальных мастерских) и рядом с ним — стройплощадка центральной котельной. Слева между главным и моторным корпусами стояли ангар центрального склада и здание ОКСа, справа от моторного — строящийся корпус сверхзвуковой лаборатории и батарея газгольдеров. К самолетному и моторному корпусам пристроились дощатые заборы, за которыми масса всего: от почти целых самолетов до простого металлолома. Дороги были только вблизи корпусов, за моторным корпусом уже начинался огромный пустырь с кучами строительного мусора, бурьянами и псарней (по ночам территория института охранялась собаками).
Усилиями ректора Масленникова Н.А. ХАИ к тому времени был объявлен Ударной комсомольской стройкой страны. Для нашего курса это вылилось в половинные каникулы (одна неделя вместо двух зимой и один месяц вместо двух летом), регулярное участие в работе только внутреннего ударного студенческого отряда (стройка институтских объектов, включая спортлагерь в поселке Рыбачье на берегу Черного моря и обеспечение стройки института работой на ЖБК и кирпичных заводах). За годы учебы мы принимали непосредственное участие в строительстве центральной котельной, радиокорпуса, импульсного корпуса, спортивного зала и плавательного бассейна, корпусов сверхзвуковой аэродинамической лаборатории, спального корпуса в Рыбачьем, высотной части второго учебного корпуса, седьмого, восьмого и девятого общежитии. Сейчас, когда идешь по институтскому городку, уже приятно сознавать, что и мой личный труд лег кирпичиками в выросшие корпуса родного ХАИ. В то время родилось и ходило другое название нашей «школы»: «Строительный институт с авиационным уклоном». Оно не было унизительным, или пренебрежительным, и в какой-то мере отражало действительность, было объективным.

 ПАРХОМЕНКО Октябрина Михайловна, ответственная за политико-массовую работу в Рыбачьем

Пархоменко О.М. ХАИ(из книги Нечипорук Н.В. «Лагерь «Икар» ХАИ — необъяснимое притяжение» — Х.: Нац. аэрокосм. ун-т им. Н.Е. Жуковского «Харьк. авиац. ин-т», 2013.,стр. 79)

Вспоминаю общий положительный дух молодежи.
Мы строим наш лагерь. И это правда.
Так думал каждый отдыхающий.
За короткий срок, вопреки некоторым проблемам, отдых в Рыбачьем приобрел неистовую популярность.
А когда ввели в действие первый корпус, стал весьма престижным в институтских кругах.
В этот же период ослабилось противостояние между приверженцами создания лагеря и их оппонентами.

 ТРУНОВ Дмитрий Миронович, проректор по финансово-хозяйственной деятельности и капстроительству

ЧЕСТЬ ИМЕЮ
или
г. Москва,
Старая площадь,
ЦК КПСС
Комитет партийного контроля
т. Печеному Ф.Т.

В КПК ЦК КПСС
от проректора по финансого-хозяйственной деятельности и капстроительству
Трунова Дмитрия Мироновича

Я, Трунов, Д.М., 1936 г. рождения, член КПСС с 1960 г., закончил ХАИ в 1964 г. и был оставлен на работу в институте по распределению.
В летний период 1964-1965 гг. Харьковским ОК ЛКСМУ и ЦК ЛКСМУ был привлечен для руководства первыми студенческими отрядами ВУЗов Харькова, Украины и Молдавии на целине: в 1964 г. – в качестве командира городского отряда при ЦК ЛКСМУ, в 1965 г. – в качестве начальника республиканского штаба ударных целинных студенческих строительных отрядов Украины и Молдавии на целине (Кустанайская обл.) при ЦК ЛКСМУ. Отряд насчитывал 10000 человек.
За 2 года (1964-1965 гг.) студенческие стройотряды получили признание партийных и советских органов не только на целине, но и на местах их формирования. С 1965 г. начали создаваться крупные местные областные студенческие строительные отряды на Украине в т.ч. и в г. Харькове по строительству с/х объектов в области и сооружению городских объектов.
В этот период ХАИ после известных решений ЦК и СМ СССР о резком увеличении (почти в 3 раза) подготовки числа специалистов по новой оборонной технике был поставлен в чрезвычайно трудные условия с учебными площадями и студенческим жильем. При норме для авиационных ВУЗов 16 кв.м учебной площади на 1 студента институт имел только 2 кв.м на человека. Обеспеченность общежитиями составила менее 15% от числа нуждающихся. Занятия проводились в 3 смены (2 дневные и вечерняя). В таких условиях готовить высококвалифицированных специалистов по новой технике, конечно же, было очень сложно. Необходимо было срочно решать вопросы развития института.
По решению ЦК и правительства были выделены денежные средства, и институт начал строиться.
Однако объективные трудности, сложившиеся в строительных организациях бывшего в то время Главхарьковстроя (дефицит рабочих по Главку со слов начальника Главхарьковстроя т. Ерояна И.С. составлял 20000 человек) не оставляло никаких надежд на быстрое возведение и ввод в строй жизненно необходимых для института объектов, что и подтвердилось на практике. Из 1,5 млн – 2 млн руб. плановых капиталовложений на год строители осваивали 200-300 тыс. руб. и все попытки парткома, ректората решить проблему ускорения строительства института не дали положительных результатов.
Поэтому, естественно, ректорат и партком института обратили свое внимание на стремительно набирающую мощь, бурно развивающееся в стране движение ударных студенческих строительных отрядов.
В 1965 – 1966 учебном году студенческая комсомольская конференция ХАИ выдвинула лозунг: «Отдадим месяц своих каникул на строительство родного института!», который поддержали все студенты института.
В мае 1966 г. решением ГК и ОК ЛКСМУ г. Харькова строительство объектов ХАИ было объявлено Ударной городской комсомольской стройкой. Для руководства стройкой было создано целевым образом СМУ и Штаб комсомольской стройки.
Первым командиром летнего ударного строительного студенческого отряда лета 1966 г. был назначен я.
Командирами объектовых отрядов были оставлены лучшие командиры целинных студенческих отрядов института 1964-65 гг. В качестве бригадиров, крановщиков, мастеров, инструкторов по профессиям были приглашены студенты старших курсов ХИСИ, ХИИКСа и строительного техникума.
Первый же опыт участия студентов в строительстве объектов института дал выдающийся результат: было освоено 1 млн 669 тыс. руб. капвложений против 260 тыс. руб. в 1965 г.
Душой и организатором строительства института силами студентов был партком института в лице ответственного за строительство от парткома коммуниста, ректора института т. Масленникова Н.А.
Ректор участвовал во всех заседаниях первого штаба, проводил огромную организационную и воспитательную работу среди студентов и членов штаба. Строительству института оказывали помощь советские, комсомольские и партийные органы г. Харькова, строительные организации, заводы строительной индустрии. Студенты строили институт, а институт «строил» студентов. Каждый штабист, каждый студент, участвуя в строительстве института, прошел настоящую школу коммунистического и трудового воспитания, школу коллективизма, благодаря огромной, напряженной, по истине титанической деятельности ректора института т. Масленникова Н.А. Мы, молодые коммунисты, штабисты студенты-строители всегда видели в лице своего ректора образец партийности, принципиальности, целеустремленности, партийной требовательности, настоящего горения в работе, всегда видели в нем образец того большевика-ленинца, которые строили и создавали страну в первые пятилетки. Лично я счастлив представившейся в моей жизни возможностью работать под руководством с такими коммунистами и настоящим, в высшем для меня смысле этого слова, руководителем.
Студенты отдавали месяц своего отпуска на строительство родного института в течение всего учебного года: выходили на стройку потоками, занимаясь по смещенному на месяц учебному графику.
Конечно, качество строительных работ руками студентов-авиаторов не могло быть образцово показательным, но мы старались сделать работу как можно лучше, ведь строили для себя! Все объекты принимались государственными комитетами и соответствовали установленным требованиям сдаточных объектов.
С 1966 г. по 1971 г. была решена главная задача – создана материально техническая база института. Было освоено свыше 8 млн руб., построено 16 различных объектов, из них учебных корпусов – 4 с общей площадью около 25 тыс. кв. метров, 3 студенческих общежития на 180 мест, 1 спальный корпус спортивно-оздоровительного лагеря на 181 мест и 2 дома для молодых специалистов на 120 квартир с общей жилой площадью 12234 кв. метров.
Институт перешел на односменную учебу.
Это была поистине большая победа, достигнутая в результате усилий парткома, ректората и всего коллектива института.
Наша стройка получила известность. Начали проводится семинары для ректоров ВУЗов г. Харькова, России, Украины по передаче опыта строительства, приезжали делегации многих ВУЗов страны изучать наш опыт. Можно смело сказать – наш опыт удался!
С 1971 г. планом капстроительства было намечено возведение комплекса нового студгородка на 3000 мест из трех 9-ти этажных кирпичных общежитий с объемом кирпичной кладки по каждому общежитию 7000 кубометров. Таких объемов кирпичной кладки студенты еще не выполняли ни на одном объекте. Вывод студентов на 1 месяц работы не мог решить эту задачу успешно, т.к. значительная часть времени всегда уходила на их обучение и это, естественно, не дало бы должной отдачи, да и качество работ этим составом обеспечить было довольно сложно. Необходим был более стабильный контингент студентов-строителей с более устойчивыми навыками работ. Поэтому требовалась и была найдена новая форма студенческого строительства – силами студентов вечернего факультета. Ежегодно из института отчислялось по академической неуспеваемости 250-300 человек. Эта цифра с целью обеспечения государственного плана выпуска специалистов для отрасли и офицеров запаса для вооруженных сил и была взята за основу при формировании строительных отрядов. Отбор студентов в строительные студенческие отряды на вечернем отделении происходил только на добровольных началах, бойцам стройотрядов предоставлялось общежитие (по согласованию со студсоветами и общественными организациями института). После 3-х семестров работы эти студенты переводились на дневное отделение. Учеба этих студентов организовывалась по особому графику, чтобы не допустить их отставание от студентов дневного обучения. Все принципиальные вопросы были согласованы с военкоматом и Минвузом СССР. Новая форма привлечения студентов на строительство была поддержана Минвузом СССР и одобрена. Так была рождена серия строительных студенческих отрядов «Взлет».
Силами этих «Взлетов» было построено общежитие на 1008 мест, успешно идет строительство 2-го общежития на 1008 мест. Качество работ значительно выше, чем было, студенты состоят на комсомольском учете в ХАИ, состав отрядов стабильный, отчисления по учебе и работе носят единичный характер.
Мы усваивали со школьной скамьи основное положение марксизма-ленинизма, что основой коммунизма – является коллективизм людей, который служит источником силы, неисчерпаемой энергии, мощи нашего строя.
Эту истину можно усваивать теоретически абстрактно или практически на студенческой скамье. И огромное значение в усвоении этой аксиомы коммунизма играет могучее движение студенческих строительных отрядов. Именно эту роль играет и ударная студенческая комсомольская стройка ХАИ: каждый студент на практике становится причастным к строительству нашего государства через создание своими руками огромных материальных ценностей.
Студенческие строительные отряды, студенческое самоуправление, студенческий городок, студенческий спортивно-оздоровительный лагерь, студенческие цеховые бригады на производственных практиках на авиационных заводах – вот формы активного усвоения аксиомы коммунизма – коллективизма.
И в этих формах воспитания будущего специалиста живет горячее сердце коммуниста-педагога, коммуниста-воспитателя, коммуниста-организатора ректора ХАИ т. Масленникова Н.А.
Неиссякаемая энергия, страстность, убежденность, воля, умение зажечь молодых высокой романтической труда, учебы во имя коммунизма, во имя нашей любимой Родины. Без этих качеств руководителя институт не имел бы тех достижений, которые он достиг.
Но, как и в любом большом деле, где участвует множество людей, людей молодых, инициативных, страстно стремящихся как можно скорее достигнуть поставленных целей неизбежны шероховатости, какие-то отклонения от установленных норм, форм, рассчитанных обычно на повторение уже пройденного, на спокойное плановое течение событий, на высокий профессионализм подчиненных. Только этим я объясняю отдельные нарушения финансовой дисциплины в студсоветах нашего студгородка, в штабе стройки, в студенческих строительных отрядах. Но все проверки, проведенные комиссиями обкома КПУ, КРУ показали, что нет в основе этих нарушений чьей-то личной корысти, наживы, рвачества.
Поскольку сейчас стоит вопрос об оценке деятельности нашего ректора, коммуниста Н.А. Масленникова, я прошу КПК ЦК КПСС обратить внимание на указанные выше особенности и специфику развития института на данном этапе и на ту положительную роль, которую играет ректор института в становлении базы института, в подготовке кадров специалистов.
В нашем институте комсомольской стройкой рождено много новых незнакомых ранее для нас форм работы со студентами, которые требуют совершенствования, анализа, улучшения, изучения.
Я думаю именно в этом заключается наша задача, а не в шарахании от возникающих проблем в сторону, видя в каждой неумышленной ошибке или нарушении, сознательное преступление.
Кроме того, прошу привлечь к ответственности за строительство института, за все, что в нем делалось и делается, и меня, как помощника и единомышленника ректора – его проректора по финансово-хозяйственной деятельности и капитального строительства.

С коммунистическим приветом.
Проректор по ФХД и КС
Д.М. Трунов
01.ХІ.75

 МАСЛЕННИКОВ Николай Арсеньевич, ректор ХАИ

ПОСЛЕДНИЙ КОРЧАГИНЕЦ

Масленников Н.А. ХАИ(Выдержки из заявления в ЦК КПСС с приложением с разрешения Г.Н. Масленниковой)

Мой отец, Арсений Иванович, питерский рабочий, токарь, коммунист с дореволюционным стажем, участник трех революций, красный партизан, расстрелян белогвардейцами в 1918 году. Мать и единственная сестра во время Великой Отечественной войны добровольцами уходили на фронт. Моя трудовая жизнь почти полностью связана с Харьковским авиационным институтом, если не считать, что в январе 1940 года уходил добровольцем на финский фронт, а в Великую Отечественную войну в 1941, 42 и 43 годах добровольно просился на фронт, но был направлен на партийную работу, – зам. нач. полиотдела Б-Тарханской МТС (Татарская АССР), нач. полиотдела В-Бурлукской МТС (Харьковская область), секретарь партбюро Харьковского авиационного института, первый секретарь Киевского РК КПУ г. Харькова, научно-педагогическая работа в ХАИ в качестве: ассистента, старшего преподавателя, доцента, проректора и последние 13 лет ректора института. Трудился всегда с полной отдачей, не щадя своего времени и сил, творчески, с инициативой, честно, бескорыстно, никогда, нигде, ни в чем не злоупотреблял и не использовал своего служебного положения.
…Конечно, сделать можно было больше, если бы напряженный труд коллектива и мой поиск и эксперимент не проходили все эти десять лет в обстановке недоброжелательности, дискредитации и активных помех со стороны т. Соколова И.З. /тогда второй секретарь/ и т. Сероштана Н.А. /секретарь по идеологической работе/, которые, к сожалению, не смогли подняться выше своих антипатий и неприязни ко мне, вызванных тем, что в институте были задеты и ущемлены, не по моей вине, их личные интересы через их родственников…
Особенно тяжкими были последние три года, когда т. Соколов И.З. стал первым секретарем Харьковского обкома и вместе с т. Сероштаном Н.А. начали открыто злоупотреблять своим высоким положением в партии… Началось открытое гонение и преследование… Наводнили институт бесконечными проверяющими, не было буквально ни одного дня свободного от них, разбазарили тысячи часов рабочего времени, задергали коллектив и ректора. Но, ни одна из более 40 комиссий и проверяющих не предъявили мне существенных претензий, обнаруженные ими недостатки оперативно устранялись, многие благодарили и обещали использовать наш опыт. Выводы проверяющих по недостаткам были настолько незначительными, что не могли быть даже предметом разбирательства в партийных органах Харькова.
…Моя совесть коммуниста перед партией чиста, ни в чем перед ней не виновен. Никогда, нигде и ни в чем не злоупотреблял и не использовал своего служебного положения, а, наоборот, всю жизнь боролся с этими явлениями и за это же был несправедливо строго наказан.
Решение КПК при ЦК КПСС от 11/II-1976 г. «За несоблюдение установленного порядка приема студентов на вечернее отделение и перевода их на дневное, нарушение штатно-финансовой дисциплины, пренебрежение партийной и научной этики члену КПСС тов. Масленникову Н.А. /п-билет № 02302020/ ректору ХАИ, объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку». Хотя 45 лет своей сознательной трудовой жизни отданы партии и комсомолу полностью и без остатка. Трудился каждый день по две смены с полной отдачей, честно, бескорыстно, не щадя своей жизни и своего здоровья.
… Из текста решения КПК видно, что ни в самом тексте, ни на заседании КПК, ни в предварительных беседах никакой речи о снятии ректора не было.
Направляя в Харьков свое решение, КПК записало: «киевскому райкому компартии Украины г. Харькова для ознакомления т.т. Масленникову Н.А., Мелекесцеву А.И. и парторганизации Харьковского авиационного института». В соответствии с этим четким указанием надо было спокойно ознакомить нашу парторганизацию с решением КПК. Тем более, что недостатки, отмеченные в нем, были столь незначительны, что их можно было устранить за одну неделю, а само взыскание было непомерно строгим и односторонним, ибо выносилось без всякого учета моей работы и ее результатов.
Но с санкции 1-го секретаря Харьковского ОК КПУ т. Соколова И.З. и по указанию секретаря Харьковского обкома партии по пропаганде тов. Сероштана Н.А., под руководством секретаря парткома тов. Мелекесцева А.И. и с активным участием зав. отделом науки ОК КПУ тов. Ивашко В.А., в спешном порядке, в дни работы съезда, когда все ответственные товарищи были на нем, и я не мог ни к кому обратиться, было в секрете от меня подготовлено и затем проведено 27/II-1976 г. целенаправленное на мое снятие заседание парткома ХАИ. На этом внеочередном заседании было принято новое решение, добавившее мне за одну и ту же провинность еще одно наказание: «считать невозможным дальнейшее использование в должности ректора коммуниста Н.А. Масленникова».
Пока на внеочередном заседании парткома зачитывались заранее подготовленные установочные речи двух заместителей т. Мелекесцева А.И. и двух проректоров с предложением освободить Масленникова Н.А. от обязанностей ректора, т. Ивашко В.А. молчал, но как только члены парткома т. Сарбеев А.Ф. /зав. военной кафедрой/, т. Трунов Д.М. /бывший проректор по АХР/, т. Лысенко Э.В. /зав. кафедрой/ и некоторые другие высказали сомнение в правильности моего освобождении, он сразу взял слово, заявив, что он выступает от имени областного комитета партии и КПК: «В истории Харькова – это первый случай, чтобы ректор института дошел до КПК и получил такое строгое партийное взыскание». При этом дипломатически умолчал, что по вопросу моего освобождения не было ни решения бюро ОК КПУ, ни секретариата и что материал собирал и направлял в КПК он сам вместе с т. Мелекесцевым А.И. и дальше продолжал: « Это позор для института и для города и поэтому он потерял моральное право быть ректором». После такого заявления мне ничего не оставалось, как вынуждено заявить о своем уходе по собственному желанию, потому что любое другое мое высказывание поставило бы членов парткома в положение голосующих против обкома партии. Этого я допустить не мог, ибо тогда меня бы сразу т. Сероштан Н.А. смог бы обвинить в политической незрелости, в нарушении демократического централизма, устава партии, в неправильном воспитании коммунистов, в чем угодно…
Таким образом, инспированные т. Сероштаном Н.А. решения парткома и райкома «подправили» решение КПК при ЦК КПСС и добавили мне еще одно наказание за одну и ту же провинность.
…В итоге Минвуз СССР вынужден был подписать в апреле приказ о моем освобождении по собственному желанию, а в начале июня – я сдал дела.Так завершилось десять лет готовившаяся т.Сероштаном Н.А. расправа и многолетнее преследование над неугодным ректором. Это второе наказание так же, как и первое, я не заслужил ни своим отношением к делу, ни своей работой и ее результатами. Последнее подтверждалось хотя бы тем, что по итогам 9-й пятилетки Минвуз представил Масленникова к правительственной награде и поставил вопрос о награждении института. Но дело не в награждениях. О них пришлось упомянуть только потому, что они ярче отражают признание успехов и мою работу.
Если не формально, а объективно и внимательно рассмотреть абзац за абзацем решение КПК по опубликованному тексту в «Партийной жизни» № 12 за 1976 год, то сразу выявляется его односторонность, пристрастие и несправедливость. В каждом абзаце допущены неточности, передержки и тенденциозная подача материала.
В первом абзаце записано, что «с его ведома в институте произвольно сокращались сроки приема документов от поступающих на вечернее отделение». Это просто не соответствует действительности. Существующие сроки были установлены еще до моего ректорства и их перенос был произведен по всей Украине Минвузом УССР. Такое же сложилось положение и с конкурсными экзаменами по специальностям, и никакого ущемления прав абитуриентов на преимущественное поступление на учебу не было.
Во втором абзаце сказано, что «по указанию т. Масленникова Н.А. практиковалось неправомерное зачисление на вечернее отделение абитуриентов, не прошедших по конкурсу на дневное». Спрашивается, почему неправомерное, если существует положение, разрешающее перевод с вечернего на дневное, и если ректор получил разрешение Минвуза СССР? Почему неправомерное, если единственный базовый ВУЗ в стране вместе с Минвузом ищет новые резервы, возможности и ведет эксперимент?! Если этот эксперимент одобряется всеми партийными инстанциями, дает наилучшие результаты для строителей?! Если уже просят распространить его у себя Челябинский и Ленинградский обкомы партии?
Почему записан фиктивный перевод, если отдельный поток студентов в 90-100 человек работает по отдельному переходному учебному плану вечерне-дневного обучения, и этот перевод санкционирован и разрешен Минвузом СССР, и по такому учебному плану совсем недавно учились и работали студенты всех ВУЗов страны?!
Почему выдавал необоснованную отсрочку от призыва в армию, если любой студент-вечерник, переведенный по собственному желанию с вечернего на дневное, автоматически получал ее?! А комсомольцев-добровольцев, детей рабочих и колхозников, изъявивших желание помочь строительству института, мы должны ставить в неравные условия и лишать их этого законного права?! Остановлюсь несколько подробнее на этом основном пункте обвинения.
В начале 60-х годов институт находился в очень тяжелых условиях. Во время Великой Отечественной войны Харьковский авиационный институт был полностью разрушен, нельзя было использовать ни одного квадратного метра его учебно-лабораторных и жилищно-бытовых площадей.
Восстановление разрушенных корпусов затянулось до начала 60-х годов, но контингенты студентов дневного отделения в послевоенные годы продолжали ускоренно расти и к указанному времени достигли 2200 человек, что превысило довоенный уровень больше, чем в два раза.
Примерно в те же годы были приняты постановления ЦК КПСС о подготовке кадров по ракетной технике и радиоэлектронике. Начался новый стремительный рост контингентов студентов, и уже к 1964 году он вырос еще более, чем в три раза и составил более 6,5 тысяч студентов на дневном отделении. Такой бурный рост контингентов поставил институт в очень тяжелое положение. Институт начал задыхаться от отсутствия площадей, учебно-лабораторной базы, общежитий и столовых. Только десять процентов студентов, нуждающихся в общежитии, могли получить место в нем. Пять шестых состава студентов вынуждены были ежедневно ездить в город за 11 км, чтобы пообедать. Не хватало аудиторий, читальных залов, лабораторий для занятий, учебного оборудования, мебели. Занятия проходили в три смены. Совсем отсутствовали помещения для курсового и дипломного проектирования, а например, для отработки лабораторий по аэродинамике студентов приходилось возить в г. Москву и г. Новосибирск.
Поэтому вопрос восстановления материально-технической базы института был вопросом «жизни и смерти».
При этом надо учесть, что в то время Минвуз Украины не мог выделить достаточные средства на строительство, а те небольшие ассигнования, которые выделялись для строительства, не осваивались строителями. Ежегодно освоение составляло всего 15-20%.
Перед коллективом института и его партийной организацией обнажено встали вопросы.
Как быть? Где взять недостающие средства? Как организовать дело так, чтобы быстрее вывести институт из создавшегося тяжелого положения?
Было решено попросить деньги на строительство у отраслевых министерств, которым готовились кадры, а строителям помочь трудом студентов и организацией дела на стройплощадках.
Эту нашу идею поддержали министры высшего и среднего специального образования Украины т. Даденков Ю.Н. и Союза т. Елютин В.П., 1-й секретарь Харьковского обкома КПУ т. Ващенко Г.И. в отделе науки ЦК КПУ т. Пичко В.Ф., в отделах УК КПСС товарищи Ковалев М.П. и Сербин И.Д.
Предварительно заручившись этой поддержкой, по поручению нашей партийной организации, мне пришлось обратиться к союзным министрам: т. Дементьеву П.В., т. Колмыкову В.Д., т. Звереву, т. Афанасьеву и т. Казанцу с просьбой выделить по одному миллиону рублей строймонтажа на строительство ХАИ в 8-й пятилетке. Деньги были выделены. Тов. Косыгин А.И. утвердил эту передачу в пять млн. рублей целевым назначением для строительства ХАИ.
Одновременно с этим, тогда же мне пришлось обратиться к председателю Совмина УССР о пообъектном разрешении строительства 1-й очереди ХАИ. Тов. Щербицкий В.В. активно нас поддержал, и такое решение было принято в 1964 году.
Конечно, такая поддержка на всех уровнях окрылила наш коллектив и меня лично. Но самое главное и тяжелое оставалось еще впереди, и им было – само строительство, в этом мы вскоре все убедились.
Несмотря на нашу большую помощь строителям студентами, план строительства в 1964 и 1965 годах с треском провалился.
По нашей просьбе строителей слушали на бюро Харьковского ГК КПУ и на бюро Киевского РК КПУ, мы использовали и областную печать, но дело строительства на объектах ХАИ с места не двигалось.
У строителей не хватало рабочих, мастеров, материалов, транспорта, инструмента, оборудование для малой механизации и других механизмов. Они имели слабую ремонтную и производственную базу. Да, если к этому еще добавить плохую организацию на строящихся объектах, плохое планирование и низкую квалификацию рабочих-строителей, то всем стало ясно, что на одних строителей положиться нельзя.
Надо было найти новые формы помощи и связи института со строителями. С помощью комсомольского актива такую форму наш коллектив нашел. Решили использовать опыт выездных ударных комсомольских отрядов на целину. Комсомольская конференция обратилась ко всем студентам с призывом «один месяц отпуска — на строительство родного института». Была проведена большая разъяснительная и агитационная работа среди студентов, преподавателей и сотрудников института, и этот призыв был активно поддержан всем коллективом института.
Минвуз Украины и Союза разрешили работу студентов, выходящих на стройку по отдельному скользящему графику, со сдвижкой их учебного года на один месяц за счет каникул.
Харьковский Горком и Обком комсомола своими решениями объявили строительство ХАИ «Ударной комсомольской стройкой» местного значения. В институте был создан штаб ударной комсомольской стройки со всеми своими структурными подразделениями. С большим подъемом вышли на стройку первые комсомольские отряды. На стройке закипела работа. И в первый же год 8-й пятилетки увеличенный план строительства /1 млн. руб. строймонтажа/ был перевыполнен больше, чем в полтора раза. Это всех воодушевило и студентов, и весь наш коллектив. Все поверили в свои силы. Дальше, до конца пятилетки, ежегодно так и перевыполнялись все планы строительства, и к концу 1970 года были введены в строй два учебных корпуса, шесть студенческих общежитий на 2,5 тысячи мест, спортпавильон и другие объекты.
Наш опыт пошел по стране. Десятки вузов присылали к нам своих представителей для изучения нашего опыта строительства.
Как выше было отмечено, все партийные, комсомольские и административные органы, на всех уровнях и в Харькове, и в Киеве, и в Москве знали и активно поддерживали усилия нашего коллектива по созданию материально-технической базы нашего института, и только единицы скептиков в нашем коллективе и два человека в Харькове, – это товарищи Соколов И.З. /тогда второй секретарь, курировавший в Харькове строительство/ и тов. Сероштан Н.А. /нынешний секретарь по пропаганде/ возражали против строительства и препятствовали ему. Этот невероятный факт известен многим в нашем городе и за его пределами.
Перед нами по-прежнему очень остро стоял вопрос.
Как строиться в 9 пятилетке?
Как дальше создавать материально-техническую базу, без развития которой мы не смогли бы осуществлять задуманное, требуемое от нас партией и нашим замечательным временем?!
Ударные строительные отряды, состоявшие из студентов дневного отделения и работавшие на стройке по одному месяцу, сделали очень многое, и наш опыт проложил себе дорогу во многие ВУЗы страны. Однако, к началу 9-й пятилетки он уже нас не удовлетворял.
Одномесячная работа не могла дать нужной производительности труда и требуемого качества строительных работ, так как студент при всем своем желании и старании за такой короткий срок не мог стать квалифицированным строителем. На первой неделе у него появлялись мозоли и болели руки, на второй – он приобретал уже какой-то опыт, но квалификацию за такой короткий срок, естественно, не мог приобрести и производительность была ниже ученической, и только уже на 3-ей и 4-й неделях появлялась отдача до 40-50% норм штатного рабочего, но время работы заканчивалось, он должен был уходить со стройки. Задержать же его на стройке дольше нельзя, так как тогда будет наноситься ущерб учебе, переделать же учебный план на больший срок без ущерба для учебы тоже было нельзя. Сравнительно низкую производительность труда студентов пришлось компенсировать их численностью, там, где надо было иметь 100 рабочих, выводили отряды в 250 — 300 студентов.
Чтобы повысить производительность труда и улучшить качество работы студенческих строительных отрядов и одновременно резко сократить число привлекаемых студентов, решили в порядке эксперимента привлечь для комплектования строительных отрядов студентов – вечерников. Эту хорошую мысль подсказали нам те вечерники-одиночки, которые раньше сами добровольцами пришли на стройку своего института. Идея всем понравилась, так как она давала возможность решить наболевший вопрос – отсутствие на стройке квалифицированной рабочей силы. А это, в свою очередь, решало главное – повышало производительность труда и качество работы, и одновременно сохранить и приумножить накопленный опыт работы с ударными комсомольскими отрядами, с их штабом, его структурой и формами организационной и политической работы.
Было решено укомплектовать ударный строительный отряд в сто человек из абитуриентов добровольцев, успешно сдавших вступительные экзамены на дневное отделение, но не прошедших туда по конкурсу и пожелавших учиться на вечернем отделении и одновременно работать на строительстве института. Укомплектовать такой отряд всегда нелегко, так как желающих учиться и работать на стройке очень мало, только каждый 7-й из непрошедших на дневное отделение абитуриентов дает согласие идти работать на стройку. Созданный отряд вселяется в общежитие, из него создается отдельный спецпоток на вечернем отделении, одновременно организуется отдельная комсомольская организация, подбираются и назначаются командир и комиссар отряда. Комсомольский штаб стройки и деканат берут все в свои руки, включают в работу уже отработанную в институте систему самоуправления через штаб с ежедневными линейками на стройплощадке и двухнедельными производственными совещаниями на факультете. Строители в свою очередь, зачисляют всех студентов в свои штаты, обмундировывают их, учат технике безопасности и обучают строительным профессиям непосредственно на рабочих местах. Первые два месяца студенты-вечерники приспосабливаются к новым условиям, учатся и учиться, и работать, но уже к концу третьего месяца почти все начинают выполнять норму штатного строителя. По мере роста их квалификации им присваиваются разряды, и уже через 4 – 5 месяцев они все работают совершенно самостоятельно. Студенчество и преподавательский коллектив института встретили вечерников-строителей с энтузиазмом. Все в институте оказывают им внимание, заботу и помощь, все им вне очереди. И они полностью оправдали надежды коллектива. Досрочно было введено в строй девятиэтажное здание улучшенного типа на 1008 мест со значительно более высоким качеством выполненных строительных работ. Продолжается строительство такого же второго общежития. Но самое главное, это то, что институт в лице «Взлетовцев» получает более принципиальных и организованных, более закаленных трудом и жизнью студентов, которые чуточку больше любят свой институт, а значит и Родину. Поэтому, не случайно уже на 3-м и 4-м курсах они задают тон, занимают ведущее место в учебе и общественной работе, и в их лице народное хозяйство и армия получают более зрелых специалистов.
Важно то, что, наконец, найдена более целесообразная форма организации эффективной помощи строителям, которая гарантировано обеспечивает выполнение планов капстроительства и создания учебно-лабораторной базы ВУЗа с лучшим качеством.
Эту систему помощи строителям, как наиболее результативную по сравнению с той, по которой мы работали в 8-й пятилетке, уже сейчас можно рекомендовать для проверки в других базовых ВУЗах страны, как значительно более эффективную и прогрессивную. Тем более, что эта наша инициатива была поддержана всеми партийными инстанциями и Минвузом СССР. Но противники строительства и развития института не унимаются, их по-прежнему, не интересует ни дело и его результаты, ни опыт и его форма, они, по-прежнему, изощряются в выдумке приемов, как опорочить и сорвать эксперимент.
Только по студентам-вечерникам /стройотряды «Взлет»/ институт проверяли в 1975 году 9 комиссий, и все они заявили, что у них нет претензий к институту. Но противники строительства не унимались и передают этот вопрос в комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Любой ценой стремятся доказать, что ректор укрывает от армии, хотя все комиссии говорят: «Нет, не укрывает».
Всем хорошо известно, что любой вечерник имеет право на переход на дневное отделение /конечно, с соответствующим разрешением и в определенное время/, и ректор обязан перешедшему представить отсрочку от призыва, вне зависимости от того, где он работал, а вот строителей института они пытаются лишить этого права.
Лимит на отсрочку от призыва определяется контингентом мужчин призывного возраста, принятых на 1-й курс дневного отделения. Это лимит всегда выдерживался, никогда, ни одного раза, ни на одного человека не перебирался и не нарушался. Тем более, что выдержать это в нашем институте всегда легко, так как отсев с первых и вторых курсов дневного отделения всегда выше в 2-3 раза числа переводимых вечерников или принимаемых на вторые курсы. И за счет этого в армию всегда направляется больше дневников, чем принимается вечерников на дневное отделение по всем переводам, в том числе с участием наших строителей-вечерников. Но, если учесть еще и то, что в настоящее время первый курс вечерников «взлетовцев» комплектуется и по возрасту за счет лиц, которых нельзя призвать на 1-ом курсе, это либо 17-летние или уже отслужившие в армии, тогда ярко вырисовывается абсурдность обвинения.
Таким образом, вопрос об укрывательстве был исключительно притянут для опорачивания самой идеи строительства вечерниками. Но к этому нужно еще добавить, что наш институт одновременно готовит и офицеров запаса по новейшим и очень дефицитным военным специальностям. План подготовки офицеров запаса тоже надо было выполнять, тем более, что многие выпускники /более 30%/ сразу после окончания института призывались в армию. Поэтому, естественно, что все харьковские военкоматы заинтересованы призвать в армию нашего выпускника, а не необученного вечерника. Поэтому неслучайно Генштаб Советской Армии разрешил нашему институту, в порядке эксперимента, ввести в институте и военную подготовку с первого курса. Это все тоже хорошо знают наши противники, но об этом они умалчивают.
В первое время организации эксперимента по вводу в институте системы «Взлет» из-за разницы в часах в учебном плане дневного и вечернего отделения «взлетовцы» теряли год в учебе, как любой вечерник, переходящий на дневное отделение в любом техническом ВУЗе страны. В процессе поиска, становления и совершенствования этой системы мы пришли к учебному плану, который дал возможность исключить и это. В 1974 году «взлетовцы» уже полностью освобождаются от работы на стройке после окончания трех семестров, а на четвертом уже только учатся по своему переходному учебному плану и 1 октября вливаются в свой поток дневного отделения, т.е. уже не теряют года. Таким образом, уже в 1974 и 75 годах были удовлетворены все: и институт, и строители, и военкоматы, и сами «взлетовцы», и главное, спорилось и кипела работа, выиграло наше общее дело, выиграла Родина, и на душе было радостно, и я уверен, помимо нашей воли, шагнет наш второй опыт строительства по всем ВУЗам страны, так как уже тогда появились первые гонцы за ним.
Разве можно осуждать и наказывать поиск, эксперимент, инициативу, направленные на изыскание новых резервов и улучшение качества нашей работы?! Ведь группа базовых ВУЗов при Минвузе СССР была и создана решением ЦК КПСС от 03/IX-1966 г. для того, чтобы можно было проверить и апробировать в ней все новое, что рождается в высшей школе. А затем уже и распространять в других ВУЗах.
Глубоко убежден, что нами найденный, апробированный и проверенный в течение 9-й пятилетки способ привлечения студентов к строительству является наилучшим из всего, что до настоящего времени практиковалось и практикуется в стране. И этот наиболее эффективный по отдаче и качеству метод помощи строителям в создании материальной базы института можно уже сегодня Минвузу СССР распространить на другие ВУЗы.
В третьем абзаце, обвиняя меня в нарушении штатно-финансовой дисциплины, говорится, что «за счет средств, получаемых за выполнение работ по хоздоговорным темам, сверх установленных штатов незаконно содержалось 20 инженерно-технических работников и служащих», но не говорится, что институт вырос больше, чем втрое и его коллектив насчитывает в настоящее время больше 10 тыс. человек, а отделы сохранились на прежнем уровне. Наука в нем выросла в 25 раз, а научно-исследовательский сектор /НИС/ остался той же 2-й категории, и что эти двадцать человек являются тем минимумом, без которого уже будет наноситься ущерб делу, и что с этим согласны все: финорганы, КРУ и Минвуз, неоднократно проверявшие институт. И наконец, не говорится самое главное, что институту удался эксперимент на рентабельность, что за счет внедрения этих же хоздоговорных научно-исследовательских работ институт дал государству за 9-ю пятилетку суммарно 165 млн. рублей экономического эффекта, который превысил все затраты государства на содержание института за это время больше, чем в четыре раза. Или иначе, все наши выпуски инженеров за 7, 8 и 9-ю и авансом весь план выпуска за 10 пятилетку, общим числом около 20 тысяч человек переданы и передаются Родине бесплатно, без каких-либо затрат государства.
И вместо того, чтобы этот опыт изучить и распространить, меня наказывают.
И последний обвиняющий абзац в констатирующей части был записан так: «Выступал соавтором многочисленных научных публикаций и изобретений, выполненных сотрудниками и аспирантами института», а в постановляющей части это уже было сформулировано с усилением: «За игнорирование партийной и научной этики». И в этом обвинении, как и в выше указанных, допущены передержки.
Партийную и научную этику никогда и нигде не игнорировал. О партийной этике, в особенности, со мной, вообще, никто никогда нигде не разговаривал. Более того, не было этого разговора ни перед КПК, ни на самом заседании, ни после него, а когда решение пришло в Харьков, читал его и не верил своим глазам.
А что касается соавторства научных публикаций и изобретений, то они были только по профилю моей научной работы с моими аспирантами, с моим участием и с сотрудниками по отделу, где был научным руководителем, а не «выполненных сотрудниками и аспирантами института» вообще.
Более десять лет работаю над докторской диссертацией и примерно такое же время руковожу аспирантами, которые все в установленные сроки заканчивали аспирантуру, успешно защищались и утверждались ВАКом. До решения КПК руководил небольшим отделом импульсно-вакуумной техники Проблемной лаборатории по использованию импульсных источников энергии в промышленности.
Никогда и ни к кому не просился и не вписывался, и тем более, не напрашивался в соавторы. Больше того, даже когда мой аспирант т. Краснокутский А.М. неоднократно просил меня войти в соавторы, так как с моего разрешения он включил в свою работу многие положения из моей кандидатской диссертации, я не разрешил ему это сделать, так как он работал в другом отделе и на другой кафедре, и люди этого бы не поняли.
Для ускорения внедрения новой техники, родившейся и достаточно накопившейся за несколько лет работы импульсно-вакуумного отдела, возникла идея создания и выпуска небольшим тиражом (100-200 экз.) специального информационного закрытого сборника, который бы ежегодно рассылался только заинтересованным предприятиям. Эту хорошую идею, несмотря на то, что я снял свое законное соавторство почти со всех статей, все равно «зарубили»: первый сборник указанного отдела так и не увидел свет, так как было наложено «вето» на его рассылку по предприятиям страны, а рукопись второго сборника еще до КПК не была напечатана, а после заседания КПК была отозвана из типографии, и дело подготовки и издания новых сборников умерло. Этим был нанесен вред стране, так как искусственно создали еще одну преграду на пути внедрения новых прогрессивных технологических процессов в промышленность, созданных в упомянутом отделе.
Наконец, в решение КПК записано, что «С разрешения т. Масленникова Н.А. в 1975 году в студенческом оздоровительном лагере на Крымском побережье Черного моря в ущерб интересам студентов отдыхало свыше 800 человек из различных сторонних организаций». В этой сформулированной т. Мелекесцевым А.И. редакции все искажено и подтасовано.
Во-первых, отдыхало за пять месяцев 1975 года не 800, а 211 представителей других организаций, что составило всего 9,5% от всех отдохнувших, при допустимой норме 20%. Секретарь парткома хорошо знал, что наш лагерь продолжает строиться, что он одновременно является и базой отдыха и стройплощадкой, и что строители по договору имеют такое же право на отдых в нем, как и наш коллектив.
Так почему же он включил строителей в число 800, почему туда же не попали студенты других ВУЗов, получивших путевки по обменному фонду нашей профорганизацией?! И до какого фарисейского цинизма надо было дойти, чтобы туда же отнести членов семей наших преподавателей и сотрудников?! Это же игра в цифры и подтасовка.
Во-вторых, не было нанесено никакого ущерба интересам студентов. В 1975 году в нашем лагере отдохнуло 1253 студента или 17% состава, т.е. каждый шестой. Это был лучший показатель среди всех базовых ВУЗов страны, и ни один студент, желавший отдохнуть в лагере не получил отказ, а май и июнь были даже недоукомплектованы. Только ради здоровья наших студентов и преподавателей было начато и велось это трудное и беспокойное строительство за 700 км от института. Конечно, можно было и не проявлять инициативы и не строить вообще эту базу, как это делает большинство ректоров, и тогда бы никто меня ни в чем не обвинял и не было бы этого обидного упрека «в ущерб интересам студентов». Нарушений в порядке распределения путевок тоже не было никаких.
И последнее, записанное мне в решении КПК утверждало: «при его содействии, в нарушении установленного порядка, была подготовлена и принята к защите кандидатская диссертация Сухова И.Н.», что совершенно не соответствовало действительности и не имело никакого отношения ко мне, так как научным руководителем аспиранта-заочника был проф. Алексеев Ю.Н., а председателем Совета, в котором Сухов И.Н. защищался, был доц. Артеменко Н.П. С них бы и пришлось спрашивать, если бы были допущены какие-либо нарушения, но комиссия ЦК КПУ, проверявшая дело Сухова И.Н. подтвердила клеветнический характер анонимки.
…в 8-й пятилетке. Они не могли «убрать» меня с поста ректора, так как первый секретарь Харьковского обкома партии тов. Ващенко Г.И. поддерживал работу нашего коллектива и все мои новые начинания.
… Но вскоре ушел тов. Ващенко Г.И. и тов. Сероштан Н.А. сразу перешел в «атаку», начав ее с объявления мне бойкота. А несколько ранее, чтобы легче было ему осуществить заветную цель – «убрать» ректора, он направил в институт своего ставленника Мелекесцева А.И., сперва преподавателем, затем вопреки моим возражениям, делает его секретарем парткома института. Этот, ничего общего не имеющий с авиацией, горняк по образованию, бывший секретарь партбюро горного института, прославившийся там затеянной им склокой и преследованием честных коммунистов, неисправимый формалист и опытный интриган, и в нашем институте начал свою деятельность с интриг, с организации заявлений склок, с противопоставления молодых кадров опытным, с выявления и приближения к себе лиц в чем-то себя скомпрометировавших и чем-то недовольных или когда-либо кем-то ущемленных.
Первым большим его и их совместным преступлением перед партией и нашим коллективом было искусственно созданное им дело на честнейшего коммуниста-ученого, одного из основателей нашего института, профессора Пихтовникова Р.В., преждевременно уложившее его в постель, из которой он уже не поднялся. Тов. Мелекесцев А.И. и тов. Ивашко В.А. приклеили проф. Пихтовникову Р.В. оскорбительно-убивающий ярлык «несоветский».
… После преждевременной смерти проф. Пихтовникова Р.В. и получения его посмертного письма, в котором он просил реабилитировать его в глазах коллектива, я вторично обратился к тов. Сероштану Н.А., а затем и к тов. Соколову И.З., как раз в это время ставшему первым секретарем обкома, с просьбой переизбрать секретаря парткома тов. Мелекесцева А.И. как одного из организаторов этой склоки, как неотвечающего по политическим и деловым качествам требованиям к партийному работнику, но получил от обоих один и тот же грубый отказ: «Что решили себе подобрать секретаря? Работайте с тем, кого дали!!!»
… Все это, конечно, очень мешало работе и отнимало уйму времени, но не поколебало многолетнюю слаженную работу коллектива института, и мы успешно, с подъемом завершили десятую пятилетку. И я горжусь тем, что являюсь воспитанником замечательного коллектива ХАИ и верю, что правда и справедливость восторжествует…
Мне лично ничего не надо, даже зарплаты, но, не скрою, хочу завершить все начатое и бескорыстно отдать, как отдавал всю жизнь свои идеи, знания, опыт и силы родному институту, партии, народу. В этом видел и вижу смысл своей жизни, своего счастья.
…Клянусь самым дорогим для меня – Родиной и партией, что в этом письме-заявлении нет ни одного слова неправды, и поэтому прошу предоставить возможность доказать это.

Член КПСС с марта 1939 года
п/б № 02302020
Н. Масленников
г. Харьков
17.12.77 г.

P.S. «Последний корчагинец» — взято из письма друга Н.А. Масленникова, одногруппника ЗЛЕНКО Алексея Николаевича — советский авиаконструктор, специалист в области авиамоторостроения. Лауреат Ленинской премии 1960 г. за участие в разработке и создании двигателя АИ-20 пассажирского самолёта Ил-18.

P.P.S. Согласно закона о декоммунизации ул. им. Соколова (Орджоникидзевский район) переименована в ул. им. Бори́са Васи́льевича Ко́сарева (1897 — 1994) — советский художник-кубофутурист, график, один из крупнейших сценографов УССР 20-х — 40-х годов ХХ века.

 ЖЕЛЕЗНЯКОВА Лидия Яковлевна, жена Н.А. Масленникова

(печатается с разрешения Г.Н. Масленниковой)

- ЗА ЧТО СНЯЛИ НИКОЛАЯ АРСЕНЬЕВИЧА? — спрашивали у жены Н.А. Масленникова.
- ЗА ТО, ЧТО ПОСТРОИЛ ХАИ, — отвечала Лидия Яковлевна.

Н.А. Масленников с женой

ПОСВЯЩАЮ КОЛЕ

Мы не святые, нет, все было:
Была война, тревоги и печаль.
Все было – холод, голод и разлука,
Но – любви забвения никогда.
Да, Коля, прожили не зря мы,
У нас есть дети, внуки и зятья.
В них наша радость и надежда,
В них повторим себя мы навсегда.
Ты жил работой, тревогой о ней
И часто забывал, что есть жизнь своя…
Ты торопился все отдать стране,
А Лиде все потом, потом наедине.
Мы не ангелы, не боги.
У нас земная жизнь и все тревоги.
Мы, как все, жили трудом,
А скромность и добро – это наше кредо.
Ты унес с собою правду, надежду, любовь.
Ты служил Родине, не себе…
Вечная слава Тебе, служившему Родине, мечте!
Н.А. Масленников с женой

 НЕХОРОШЕВ Борис Георгиевич, начальник штаба стройки ХАИ 1968, 1969 гг., директор лагеря ХАИ в Рыбачьем 1972 г.

Нехорошев Б.Г. ХАИ

НИКОЛАЙ АРСЕНЬЕВИЧ МАСЛЕННИКОВ

Ректор Харьковского авиационного института (ХАИ) с 1962 по 1976 года Николай Арсеньевич Масленников – эпоха в жизни института, славная веха в его истории, не превзойденная ни одним из ректоров, работавшим до и после него, ни вместе взятым.
Патриот, боец, новатор, волевой, целеустремленный, бескорыстный, болеющий за дело, не жалеющий себя, своим подвижническим трудом, сделавший чрезвычайно много для развития ХАИ.
Ему выпало работать в период наиболее бурного этапа развития авиационной и космической техники и сопутствующих отраслей, что требовало существенного увеличения количества студентов, преподавателей и сотрудников института, учебных и промышленных зданий и сооружений, студенческих общежитий, жилья, чего катастрофически не хватало. А это было самым тяжелым и сложным делом, поскольку институтское строительство в табели о рангах занимало место в конце списка очередности. Можно, конечно, было ютиться в имеющихся в наличии зданиях, как другие ВУЗы… Под руководством и активнейшем участии Николая Арсеньевича с 1966 года началось энергичное и все набирающее темпы строительство. Учебные и научно-исследовательские лаборатории при этом оснащались новейшим оборудованием, создавались новые специальности, кафедры. В Крыму и Харьковской области строились базы отдыха.
ХАИ строил больше, чем все остальные институты Харькова вместе взятые, несмотря на то, что аналогичные проблемы также остро стояли перед ними. Больше ХАИ строили только два московских ВУЗа, курируемые ЦК КПСС.
Практически был построен современный ХАИ, а то, что достраивалось и строилось после, было заложено в планы и обеспечено финансированием еще в бытность ректора Н.А. Масленникова.
Нет бы оказать поддержку Н.А. Масленникову в то время всевластным партийным органам в таком многотрудном деле… Как бы ни так, слишком самостоятельный, слишком решительный, слишком самобытный…
Второй, а затем уже первый секретарь Харьковского обкома партии, второй секретарь ЦК КПУ, член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР Соколов И.З. противодействовал строительству с подвластной ему разнокалиберной партийной челядью.
Кроме того, в институте существовала мощная оппозиция в лице заслуженных и успешных в своей деятельности, чрезмерно амбициозных ветеранов института – докторов технических наук, профессоров, заведующих ведущими кафедрами (и занимавших каждый в свое время должности деканов). По отношению к ним их не удовлетворял командный, сталинский, по их мнению, стиль руководства всего лишь кандидата технических наук, доцента Масленникова Н.А., хотя сами в своей работе являлись приверженцами именно такого стиля. В 1976 году произошел «государственный переворот» — Николая Арсеньевича сняли с должности (после того, как Соколов И.З. стал вторым секретарем ЦК КПУ) и изгнали из института. Кононенко В.Г. стал ректором.
Очень активное содействие оказывал им «серый кардинал», внедренный в ХАИ из другого ВУЗа и избранный секретарем парткома Мелекесцев А.И., а также заведующий аспирантурой, полковник КГБ в отставке, Сапогов.
Многие члены парткома, держащие нос по ветру и кожей ощущающие желания и намерения вышестоящего партийного руководства также способствовали снятию Николая Арсеньевича. Спустя годы я разговаривал с некоторыми из них и они, похоже, искренне жалели о содеянном. Почти уверен внутри институтская оппозиция не была бы столь самоуверенной и жесткой, не чувствуя за своей спиной поддержки Соколова И.З., или не было бы ее вообще.
Да, Николай Арсеньевич был строг и требователен, но в первую очередь к самому себе.

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

В 1968 г. я был назначен начальником штаба стройки и мне пришлось присутствовать на совещаниях по строительству у ректора. Присутствовали проректор по строительству Резенфельд Л.И., подрядчик — начальник СМУ 21 треста «Жилстрой-2» Н.В. Бугрим с постоянным сопровождением в лице какого-то секретаря киевского райкома партии, начальник участка СМУ-21 А.А. Карамян. Вел совещание управляющий строительством в Харьковской области Эпельбаум (имени-отчества и должности не помню). Писались протоколы, клеймились позором строители, составлялись планы… Я после первого совещания вышел окрыленный – ну, думаю, дали жару строителям, теперь-то стройка пойдет успешнее. Но проку от таких совещаний было, как от козла молока. Еще было два или три таких совещания, а результат тот же и больше их не было.
Н.В. Бугрим как-то признался, что его бьют только за строительство и сдачу городского жилья, а Эпельбаум ни выговора, ни благодарности ему объявлять не может – поэтому, и не начальник.
В 1969 г. ходили просить помощи ко второму секретарю горкома партии Мысниченко В.П.(кстати, выпускник ХАИ 1952 г. — Н.О.), но итог тот же.
Николай Арсеньевич регулярно интересовался ходом строительства, получением различного оборудования и его монтажом, иногда присутствовал на заседаниях штаба стройки. Внимательно слушал выступающих, тактично делал замечания, высказывал свои соображения. Я всегда после таких заседаний чувствовал поддержку, душевный подъем. Если у штаба что-то не получалось, возникали непреодолимые для него трудности, Николай Арсеньевич подключался сам: надо поговорить с мастером – говорил, надо кому-нибудь позвонить – звонил, куда-нибудь ехать – ехал. Ездили и к управляющим трестами «Жилстрой-2», «Харьковжелезобетон», «Харьковспецстроймеханизация» и всегда находили положительное решение.
В 1972 году я – начальник спортивно-оздоровительного лагеря «Икар» в Алуштинском районе. Районная санэпидемстанция принимает решение лагерь закрыть под предлогом холеры. А скорее всего это было связано с тем, что я не давал взяток посещавшему лагерь с проверкой санитарному врачу. «Тяжелая артиллерия» из отдыхающих – Кононенко В.Г., Голдаев И.П. едут в Алушту отстаивать лагерь от закрытия. Я с ними. Как поехали, так и приехали – ни с чем. Вынужден звонить Николаю Арсеньевичу. Он приехал и… снял вопрос!
1970 год. Мне надо ехать в Куйбышев руководить практикой студентов. Маленькая дочь в тяжелом состоянии, жена тоже тяжело гриппует. Обратился с просьбой о замене меня к руководителям практики, а тот отфутболил еще дальше заявив, что у него нет людей для замены. Иду расстроенный и к счастью встречаю Николая Арсеньевича. Объяснил ситуацию. Тут же нашлась замена, а я остался в Харькове.
Я часто уходил из института поздно вечером, обычно после восьми … Нередко видел свет в окне ректорского кабинета и ожидающую его машину.
Как-то после отдыха в лагере «Икар» я возвращался в Харьков. Николай Арсеньевич тоже, но в другом вагоне. На вокзал встретить его приехали дочь с зятем. Увидев меня на перроне, они почти насильно усадили меня в машину и привезли домой.

Умер Николай Арсеньевич в 1986 году. Никто из руководителей института не приехал на кладбище. Трехкомнатная квартира, в которой он жил – аккуратная, но без особого ремонта, очень старомодная скромная мебель, скорее всего довоенная, дощатые полы… Ни дачи, ни квартир для детей, ни даже пианино для дочек, которое как-то искали проверяющие в его квартире…

Николай Арсеньевич – выдающийся государственный деятель в сфере образования СССР. Ему в первую очередь институт обязан своим расцветом и заслуженной славой. И необходимо, чтобы потомки знали о его подвижнической работе.
В 2016 году исполняется 100 лет со дня рождения Николая Арсеньевича, и было бы весьма похвально, чтобы руководство университета увековечила память о нем, установив на главном фасаде главного корпуса барельеф. И это сделало бы руководству честь.

Я старался честно описать события того времени, как я их видел и понимал тогда, да и теперь, не гарантируя, конечно, абсолютной объективности.

18.12.15 г.

 УСПАЛЕНКО Виталий Ильич, председатель профбюро 5-го факультета

Успаленко В.И. ХАИВ организационный комитет
по увековечиванию памяти
ректора Харьковского авиационного института
с 1962 по 1976 годы
Масленникова Николая Арсеньевича

Уважаемые коллеги!

Масленников Николай Арсеньевич был ректором во время моей учебы и работы в ХАИ с 1965 по 1976 годы.
Николай Арсеньевич запомнился мне большим пламенным патриотом института. Его огромная заслуга, как руководителя, заключалась в создании мощной материально-технической базы вуза. Это строительство учебных корпусов: радиокорпуса, К-2, актового зала, аэродинамического комплекса, спортивного манежа, плавательного бассейна; строительство студенческих общежитий № 5, 6, 7, 8, 10, 11, 12, студенческого оздоровительного лагеря на берегу Черного моря.
Именно ввод в эксплуатацию этих объектов позволили полностью удовлетворить потребность в учебных лабораториях кафедр, а всем студентам, которые нуждались в жилье, получить место в общежитии.
Работая на кафедре и занимаясь общественной деятельностью в институте, я всегда получал от Николая Арсеньевича совет и поддержку во всех добрых начинаниях.
Считаю, что Масленников Николай Арсеньевич как ректор-новатор, заслужил увековечивания памяти в виде мемориальной доски на фасаде одного из учебных корпусов университета.
Выражаю готовность принять участие в финансировании проекта по установке памятной доски.

С уважением,
выпускник ХАИ 1971 года,
профессор, зав. кафедрой финансов и кредита ХНУСА,
відмінник освіти,
заслужений працівник освіти України В.И. Успаленко

 19 декабря 2016 г. — 100 лет ректору МАСЛЕННИКОВУ Н.А.

Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИМасленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
Масленников Н.А. ХАИ
День ХАИ-16
День ХАИ-16
День ХАИ-16

Марш Авиаторов

 

 

Друзья! Я предлагаю тост!
Мы славим день рождения
Николая Арсеньевича!

Вот наступил заветный час,
Он сотый – юбилейный раз!
И с вами рядом, пусть незримо,
Я предлагаю тост за то,
Чтоб молодость воспламенилась в нас
Хотя б на день или на час
И чтоб студенчества святые годы
В душе светили огоньком,
Поддержкой были в дни невзгоды
И хаевской дружбы нашей маяком
За то и пьем!

19.12.16г. Ваш Трунов.

КУДРЯВЦЕВА Галина, выпускница 1982 г.

Cо 100-летием Ректора! Хаевцы Улан-Удэ сегодня почтили память Масленникова, вспоминая свою прекрасную юность в ХАИ.

 КУДРЯВЦЕВА Галина, выпускница 1982 г. (Россия, Улан-Удэ)

Кудрявцева Галина ХАИХаевцы, поддержим идею увековечить память выдающегося ректора-созидателя ХАИ!

Мы жили в общежитиях, построенных благодаря выдающемуся организатору, Человеку с большой буквы, мы учились в прекраснейшем из вузов, с мощной базой лабораторий, выдающихся преподавателей, нам сохранили здоровье комплексные бесплатные обеды в столовой, прекрасная спортивная база.

 Можно вообще организовать Зал Славы и увековечить самых лучших ректоров, преподавателей, студентов на почетных стелах этого Зала.

ХАИ достоин всего лучшего!

П О Д Д Е Р Ж И В А Е М !!!

БОЧКО Юрий, выпускник 1982 г.

Всесторонне поддерживаю. Память о Масленникове Н.А. надо увековечить. Заслужил. Барельеф или мемориальную доску, но только на центральном корпусе. Неплохо бы организовать комитет по решению организационных вопросов и сборе средств.

ЗДАНЕВИЧ А.В., боец ССО ХАИ-66

А почему лишь памятной доски? Наш ректор заслуживает БЮСТА НА ПОСТАМЕНТЕ. Дайте клич всем неравнодушным со всего мира собрать необходимые средства, назовите № счета! Ценить надо ДОСТОЙНО !!! 

ФЕТЕРМАН Алик, выпускник 1977 г. (Израиль, Бат Ян)

Непременно!

  ПУПЫШЕВ Владимир, выпускник 1-го факультета 1973 г. (Украина, Киев)

 Обязательно. Таким руководителям честь и уважение.

  ИВАНЮТЕНКО  (Шендер) Людмила, выпускница 1-го факультета, 1972 г. (Россия, Орск)

Поддерживаю! Принимала участие в строительстве радиокорпуса, аэродинамического комплекса..

      

  • Страница 2 из 4
  • <
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • >