ЭПШТЕЙН Аркадий Исаакович, профессор кафедры политологии ХАИ

ПОСЛЕДНИЙ СТУДБАТОВЕЦ

Олесь ГончарОТРЫВКИ из книги Олесь Гончар «ЧЕЛОВЕК И ОРУЖИЕ»вместо предисловмя.
…Около Госпрома уже с утра людно. Здесь Дзержинский райком партии. В кабинетах райкома непрерывно заседают комиссии, вместе с представителями военкоматов рассматривают заявления добровольцев.
Сегодня райком проходят студенты…
Тот, кто готовится зайти, держит наготове комсомольский билет и в нем – свою отсрочку, свою студенческую броню. Казенная справка, обыкновенная бумажка, а какой силы набрала сегодня, как много значит в судьбе каждого из них, кто пришел сюда! Оставишь эту бумажку при себе – и останешься вне огня, продолжишь учиться, а положишь ее тут на стол в райкоме – и уже ты не студент, а строевик, пехотинец или сапер, и уже дорога тебе туда, где черным ураганом бушует война, где положение хуже Хасана и Халхин-Гола, где такие, как ты, сейчас подрывают себя на последних гранатах в приграничных бетонных бункерах…
… Харьков, жаркий день, и мы, еще чубатые, в гражданском, походным строем шагаем навстречу своей неизвестной доле. Еще вроде слышно, как над этой бесконечной колонной студентов-добровольцев, которые под взглядами провожающих чеканят по харьковской мостовой, вдруг – на одном дыхании, одним залпом! — срывается песня, широкая, прощальная… Никогда не забудешь то пение, порывистое, дружное, какое-то аж дерзкое, которое студбатовцы напоследок дарили своим матерям, невестам, своему родному университету…
Вокруг вся жизнь была наэлектризована тревогою, все привычное ломалось, однако, кажется, что никогда, как тогда, так полно не проявляла себя в юных сердцах готовность к самопожертвованию, высота человеческого духа.

Эпштейн А.И. ХАИПо книги АРКАДИЙ ИСААКОВИЧ ЭПШТЕЙН. СЛЕД НА ЗЕМЛЕ / Харьков. нац. ун-т им. В.Н.Каразина, Нац. аэрокосм. ун-т им. Н.Е.Жуковского «Харьков. авиац. ин-т». – Харьков : ХНУ, 2012. – 206 с. : ил.

В 1940 г. А.И. Эпштейн поступил на І курс исторического факультета Харьковского государственного университета, но война прервала его учебу. Несмотря на освобождение от воинской службы по зрению, А.И. Эпштейн добивается зачисления в студенческий батальон. В 1941 – 1942 гг. в качестве заместителя политрука, а затем – политрук роты участвовал в боях на Юго-Западном и Волховском фронтах.
Был обут не в сапоги, а в обмотки, а вооружен австрийской винтовкой фирмы «марлихер», она представляла собой трофей, но не 1941, а 1918 года. И позже с тех пор, похоже, к ней никто не прикасался. Поржавела настолько, что всякий раз нажимая на спусковой крючок, он боялся прорыва пороховых газов через затвор.
Обмундирование, в которое были одеты студбатовцы: шапка-ушанка, ватник…

Как горько шутил Аркадий Исаакович, ему в плен попадаться было нельзя. Его расстреляли бы трижды – первый раз за то, что коммунист, второй раз за то, что политрук, третий раз за то, что еврей.
И судьба хранила Аркадия Исааковича, он был очень нужен в мирной жизни. Пять ранений, особо тяжелое пятое – скозное ранение в голову. Два месяца без сознания, девять месяцев госпиталей. Выжил чудом. Спас его франтовой друг Вася Дмитренко, который тащил его на себе по-пластунски более километра, отбиваясь от немцев гранатими. Думал тащит мертвого, похоронить, но … Аркадий Исаакович оказался живой!

По воспоминаниям дочери А.И. Эпштейна папа никогда ничего не боялся. Всегда говорил, что отболел еще на фронте и уже давно живет «незаконно». Его действительно несколько раз «хоронили». Первый раз, когда ординарец Вася Дмитренко нес его 1,5 км, чтобы похоронить, когда уже вырыли могилу, то обнаружили, что папа дышит и его последним самолетом вместе с другими ранеными отправили на большую землю из окружения. Потом ему повезло еще раз — одна из первых трепанаций черепа в Союзе прошла успешно.

После демобилизации А.И. Эпштейн вернулся в родной Харьков. 10 октября 1945 года, как раз в день своего двадцатитрехлетия. И уже на следующий день был в университете.
Секретарь по студенческим делам, немолодая (как ему тогда показалось) женщина весьма сурового вида сказала, что прием уже закончен. Но, когда Аркадий Исаакович уточнил, что он не поступать пришел, а восстанавливаться на учебу, все мигом изменилось – «Вы довоенный студент! Давайте Ваши документы. Я сейчас пойду у Ивану Николаевичу (ректор – Н. Олейник) и все будет в порядке». И действительно, через пару минут она вернулась с документами и резолюцией ректора о зачислениии на ІІ курс истфака
По воспоминаниям А.И. Эпштейна заботу о фронтовиках, внимание к себе они ощущали повседневно, а два раза в год – 23 февраля и 9 Мая – ректорат университета устраивал прием для инвалидов войны. За общий стол садилось человек 250 – от студента до профессора. Деньги (небольшие) выделял профком, что-то давал ректорат, что-то добывала инвалидная комиссия – был такой специализированный орган тогда. Стол был небогатый – по 150 грамм водки, бокал вина, винегрет (дежурное блюдо в то время) и несколько ломтиков колбасы. А дальше бери из буфета, что хочешь и что можешь . Но зато атмосфера царила предельно дружеская.
По традиции первую рюмку поднимали стоя и не чокоясь – «За тех, кто не дошел».
И еще был один дежурный тост того времени: «Выпьем за демобилизованных, чтоб никогда больше не мобилизовали!»

Печальная статистика: из 1200 добровольцев студбата возвратилось 10 человек и вообще, из поколения 1920-24 года рождения уцелело в войну лишь 3%.

Харьковчанами-ветеранами была издана в Харькове книжка, она называктся «Они сражались за Родину», так в этой книге есть три студбатовца, которые на момент издания были живы — это Аронов Матвей Исаакович, Эдельштейн Саул Адольфович и Эпштейн Аркадий Исаакович.
А в 2002 году пришла к Аркадию Исааковичу печальная весть — умер предпоследний из бойцов студенческого батальона, и он остался один – последний…

ТЕРНОВОЙ НИКОЛАЙ, выпускник 1-го факультета 1971г., студент А.И. Эпштейна посвятил Аркадию Исааковичу свои стихи.

БАТАЛЬОНЫ

Первым студенческим батальонам, ушедшим на войну

А над площадью стоят смех и шутки
И студенческие прибаутки,
А над площадью стоят плач и стоны –
Уходили на войну батальоны.
До свиданья, отчий дом, Харьков милый.
До свиданья, институт, наш родимый.
До свиданья, студбилет и зачетка, –
Здравствуй, воинский билет и пилотка.
И меня ты извини, недотрога,
Что уводит от тебя путь-дорога,
Впереди нас ждет судьбы неизвестность,
Впереди моей судьбы переменность.
Строем шли мы на вокзал вниз по горке:
«Эй, дружочек, сыпани мне махорки;
Что-то сердце мне щиплет тоскою,
Что-то грусть от друзей я не скрою».
На вокзале ожидали вагоны
Увозить на войну батальоны…
Город нас провожал всех с надеждой,
Что домой возвратимся с победой.

АРТНАЛЕТ
Аркадию Исааковичу Эпштейну, ветерану врйны, труда и ХАИ, бойцу первого студенческого батальона.

Артналет, артналет – все черно от разрывов.
Черный снег, черный дым, черный ворон кружит.
Мы к промерзшей земле прижимаемся телом,
Матом кроем врага – Бог, надеюсь, простит.
Мы к озябшей земле прижимаемся телом,
Матом кроем врага – Бог, конечно, простит.
Рядом грохнул снаряд, и земля содрогнулась –
Комья черной земли нам по спинам стучат.
Дружно с другом вдвоем мы к воронке рванулись –
В одну точку снаряды никогда не летят.
В ту же точку снаряды, говорят, не летят.
Через десять минут будет снова атака,
Будем черные цели в прицелах ловить;
А пока перекур, а пока передышка:
«Друг, Аркадий, дружище, оставь докурить».
А пока перекур и для нас передышка:
«Друг, Аркадий, ты слышишь? Оставь докурить».

Использованы воспоминания А.И. Эпштейна, С.М. Куделко, В.И. Безъязычного, Ж.С. Тростановского, А.А. Марьяновской, О.А.Федоренко, Л.И. Терновой.

 ОЛЕЙНИК Наталия, 5-й факультет, 1972 г. выпуска (г. Харьков, Украина)

Сегодня День рождение нашей семьи, семьи хаевцев Олейник Алеши и Наташи — сегодня – 50!!!
Вот отрывки из моей книги «Есть ли жизнь за моторным корпусом…».

…В октябре 1970 года меня вызвал секретарь парткома Мелекесцев А.И. и по просьбе Гецовича Жени и Иосилевича Миши поручил быть помощником режиссера команды КВН ХАИ, которая в апреле замечательно выступила в Московском телевизионном театре на встрече с Белорусским политехническим институтом и готовилась к следующему выступлению на центральном телевидении: к отборочному туру.
Как оказалось, в мои необъятные обязанности входили все вопросы, которые некому было решать: поселение в гостиницу, организация репетиций, вопросы с реквизитом, вопросы с отъездом и пр. Не успели приехать, стоим в вестибюле гостиницы – решаем вопросы с поселением, забот у меня невпроворот, как подходит все тот же Олейник и просит купить ему, по-возможности, зубную щетку, которую он забыл. Очень хорошо помню, что в голове мелькнуло – еще один на мою шею. Работы было действительно много, приходилось все время ездить по Москве, которую и сейчас не очень-то знаю. Одета была по тогдашней моде в пальто из джерси (крашеный поролон) и все время мерзла. Самое тяжелое задание было найти кларнет, который нужен для номера «Домашнее задание», и который поломал об колено один из нервных участников команды. Я понимала, что мне желательно найти списаный кларнет. Куда я только не ходила: и в концертный зал им. П.И. Чайковского, и в филармонию, в консерваторию. Затем в адресном бюро узнала телефоны музыкальных школ и, наконец-то, нашла вариант. Ехала куда-то, где метро выходит наружу. За несколько билетов на КВН взяла на время выступления кларнет.
Каждый вечер я приходила в комнату Жени Бута, где жил и капитан команды Олейник Алеша, доложить о выполненном и получить новые задания. Там была почти вся команда, и шел непрерывный мозговой штурм. Наибольшую заботливость ко мне проявлял Олег Бондарь: то кефир предложит, то чай. И когда в день отъезда сливки команды с администрацией редакции КВН пошли в ресторан, а мне надо было непременно вернуть злополучный кларнет, сопровождать меня вызвался опять-таки Олег. И совсем удивительно прозвучали вслед нам слова Олейника: «Ты смотри там, не обижай ее».
А когда сели в поезд, тот же Олейник подошел ко мне с просьбой помочь свести ему финансы. Но не успели мы расположиться за боковым столиком, как он позвал меня в тамбур покурить. Если учесть, что ни он, ни я никогда не курили, то можно было бы и насторожиться, но я устало поплелась за ним, думая лишь о том, когда же закончатся все мои дела.
Но события в тамбуре приняли неожиданный поворот… В ночь с 19 на 20 октября 1970 года в районе станции Орел я вдруг узнала, что я «прелесть», «царица», «принцесса», и неожиданно услышала признание в любви:
… – Что ты любишь больше всего?
– Тебя.
– Мы будем ссориться?
– Конечно, без этого неинтересно.
– У нас будет 100 мальчиков и 100 девочек, и мы будем жить 300 лет…
И сразу вспомнилось, что на перроне, провожавший меня Валера – парень из нашей феодосийской школы – студент МИФИ, сказал, что из всей команды ему больше всех понравился наш капитан (Олейник), на что я мысленно ответила: «Мне тоже». И сразу стало как-то понятно, что все предыдущие друзья-приятели должны были мне встретиться, чтобы стало ясно, кто истина…

… Одним из самых больших праздников в нашей семье, конечно, был День ХАИ. С утра Алеша на всю громкость включал гимн ХАИ и торопил всех.
Он всегда шел в колонне второго факультета, а я принимала парад, сидя на стадионе, а потом шла праздновать со своей группой, которая собирается каждый год.
В 2008 году я зашла за ним на кафедру после празднования с одногруппниками, чтоб вместе идти домой. Но сначала мы пошли на Балаган, который всегда кипит и шумит во второй половине Дня ХАИ. Алеша увидел очередь, которая стояла на венчание, и предложил мне обвенчаться на все ХАИ. Не скрою, я с радостью согласилась – шутка ли, получить предложение руки и сердца через 37 лет совместной жизни! И под ликованье присутствующих студентов мы обвенчались по всем хаевским правилам: с фатой, цветами, подписанием документа, кольцами, шампанским и поцелуем под крики «Горько!».
Спасибо, Алеша!

Да, на фото 1971 года Алеша в квновском костюме. Спасибо Славе Исааковне — заведующей Клуба выходного дня (КВД), что предложила, и мы купили за 45 рублей.
Олейники Н. и А. ХАИОлейники Н. и А. ХАИОлейники Н. и А. ХАИОлейники Н. и А. ХАИ
Олейники Н. и А. ХАИ
Олейники Н. и А. ХАИ
Олейники Н. и А. ХАИОлейники Н. и А. ХАИ

 БАЛАБУЕВ Петр, 1-й факультет, 1954 г. выпуска (г. Киев, Украина)

Балабуев П.В. ХАИСегодня, 23.05.2021 г., выпускнику ХАИ (1954 г.), доктору технических наук (1988), профессору, генеральному авиаконструктору Авиационного научно-технического комплекса имени О. К. Антонова, (1984 — май 2005 года), Герою Украины (1999), Герою Социалистического Труда (1975) БАЛАБУЕВУ Петру Васильевичу исполнилось бы 90 лет.

https://my-kiev.com/news/bolshie-samolety-otets-anteya-ruslana-i-mriyi-petr-balabuev.html

Петр Васильевич родился 23 мая 1931 года в селе Валуйское Станично-Луганского района Луганской области в рабочей семье. Мать Марфа Арсентьевна работала птичницей в колхозе, отец Василий Игнатьевич был кузнецом, мог как говорится, блоху подковать. В годы Второй мировой войны он ушел в подполье, командовал партизанским отрядом неподалеку от Луганска, а в 1942 году был арестован гестапо и расстрелян.
Поднимала Петю и двух его сестер мама. Учась в школе мальчик хотел стать геологом, позже – кораблестроителем, но благодаря прочитанным газетным и журнальным статьям о самолетостроении твердо решил стать авиаконструктором.
Окончив школу паренек поступил в Харьковский авиационный институт. После него по распределению попал в киевское конструкторское бюро, руководителем которого был опытный авиастроитель Олег Константинович Антонов.
Некоторое время Петр Балабуев был заместителем Антонова и начальником конструкторского бюро в Ташкенте, где выпускали Ан-22 “Антей”. Эту новейшую машину продемонстрировали на авиасалоне в Ле Бурже в 1965 году. Вылетая в столь дальний путь конструкторы во главе с Олегом Антоновым надели на себя жилеты, на подлете к аэропорту сняли, но самолет, чиркнув колесами по бетонной полосе, пошел на второй, а затем и третий круг.
Выглянув в иллюминаторы, внизу команда увидела огромное столпотворение людей. Как оказалось позже, руководство Ле Бурже решило зрителям показать первый в мире широкофюзеляжный самолет. После приземления любопытные зрители, смяв всевозможные заграждения, бросились к пассажирам, подбежал министр авиационной промышленности СССР Петр Дементьев, посмотреть на творение советских людей шли день и ночь напролет.

В 1971 году Петра Васильевича Балабуева назначают первым заместителем главного конструктора. Трудовой коллектив приступил к созданию самолета Ан-124 “Руслан”. Одних только заводов – поставщиков узлов и деталей было больше сотни. Так, например, крылья и центроплан производили в Ташкенте, где ранее производили и собирали крылья для Ан-22. Стоит отметить, что данные изделия были настолько велики, что не помещались на армейские тягачи и специальные железнодорожные платформы. Здесь очень пригодились трудяги “Антеи, которые доставляли грузы сначала в Киев, а оттуда в Ульяновск, где для производства “Руслана” был построен авиапромышленный комплекс.
После смерти 4 апреля 1984 года “отца” советской транспортной авиации Олега Антонова, Петра Васильевича назначают на должность генерального авиаконструктора.
Он руководил работами по созданию самолета, по грузоподъемности и величине, которому до сих пор нет равных в мире – Ан-225 “Мрія”. Этот гигант разрабатывался специально для перевозки уникального космического корабля “Буран” и использовании в качестве первой ступени при запуске, что требовало большую грузоподъемность.
Размеры этого чуда советской авиации действительно впечатляющие: длина – 84 метра, высота 18,1, что немного выше пятиэтажного дома, скорость 850 километров в час. Кстати, название самолету дал Петр Балабуев, который обьяснил, что “Мечта – это бесконечность человеческой мысли и желания. Мечта ведет нас вперед и никогда не исчезнет, пока жив человек на планете. Самолет родился на украинской земле, вот пусть и будет на его борту – “Мрія””.
Интересный факт: когда на авиасалоне в Ле Бурже в 1988 году к “Мрії” подошел главный конструктор “Боинга”, первый его вопрос был: “Оно летает?” на что американскому гражданину обьяснили, что его привезли по железной дороге. Американец со словами “Это небывалый самолет” снял берет и несколько раз поклонился. К слову, первый частный рейс советский гигант выполнил весной 1990 года, доставив в Якутию промышленный трактор весом 110 тонн. В этом рейсе специалисты изучали, как будет вести себя машина в условиях вечной мерзлоты.
В конце 1980-х годов предприятие стало испытывать трудности с финансированием. В поисках решения проблемы у Петра Балабуева возникла идея: создать авиационную компанию по перевозке грузов. В этом помог случай – приезд в Киев Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева.

https://diana-mihailova.livejournal.com/640871.html

Дело было в феврале 1989 года. Горбачев приехал в Киев. В аэропорту «Борисполь» ему решили показать «Мрию», которая незадолго до этого совершила свой первый испытательный Балабуев П.В. ХАИполет.
Инициативный энергичный Балабуев придумал, как решить эту проблему: создать авиационную компанию по перевозке грузов, в том числе за рубежом, и таким образом зарабатывать деньги на создание новых самолетов. Но как добиться «благословения» властей на это в условиях советской экономики? Помог случай — приезд в Киев Горбачева. Руководитель Украинской ССР Владимир Щербицкий попросил показать высокому гостю самый большой в мире самолет. Судьба подарила Балабуеву шанс доложить о своей идее первому лицу государства.
— В «Борисполе» я стоял возле трапа «Мрии», и как только Горбачев, его жена Раиса Максимовна, Владимир Щербицкий и председатель Верховного Совета Украины Валентина Шевченко поднялись на борт самолета, остановил тех, кто шел за ними: «Минуточку, минуточку…», — вспоминает заслуженный летчик-испытатель государственного предприятия «Антонов», Герой Украины Александр Галуненко. Он был командиром экипажа, который проводил летные испытания «Мрии». — Свита, включая охрану, остановилась. Вдруг трап поднялся — путь на борт самолета оказался отрезанным. Охрана бросилась искать второй трап, но его не было. Я делал вид, что ничем помочь не могу. На самом деле — выполнял поручение генерального конструктора: ему нужно было в спокойной обстановке поговорить с Горбачевым.
— Результатом этого разговора стало то, что вскоре вопрос о создании при нашем конструкторском бюро авиакомпании «Авиалинии Антонова» был вынесен на заседание Совета министров СССР, — продолжает Олег Богданов. — Балабуев присутствовал на нем и затем рассказывал мне, как оно проходило. В СССР самолеты были у военных и у «Аэрофлота». Их руководство не хотело терять монополию, поэтому выступило против нас. Председатель правительства Николай Рыжков проигнорировал их недовольство — выслушал все и подытожил: «Получается, мнение у нас единое — разрешить». Никто не решился ему возразить. Министр обороны СССР Дмитрий Язов кивал головой в знак согласия, хотя в процессе обсуждения был резко против.

https://www.segodnya.ua/ukraine/cozdatel-mrii-i-ruclana-petr-balabuev-bral-v-zalozhniki-horbacheva-54696.html

В независимой Украине под руководством Петра Васильевича были разработаны и запущены в производство пассажирские лайнеры Ан-140 и Ан -148. Последний, кстати, по инициативе конструктора получил название “Ласточка”, о чем говорит и находящаяся на хвосте эмблема. Єта модель сконструирована при помощи специальной компьютерной программы. Сам Петр Балабуев испытаний Ан-148 не дождался, поскольку 25 мая 2005 года ушел в отставку. Официальная причина – невыполнение контракта Министерством промышленной политики, неофициальная – несогласие против объединения АНТК имени Антонова, киевского завода “Авиант” и харьковского авиазавода, так как по его словам, это “развал авиапромышленности страны”.
Хочется отметить множество наград Петра Васильевича. Он был награжден несколькими высшими правительственными наградами: орденом Ленина, орденом Дружбы за создание авиационной техники, кроме того удостоен звания Заслуженный деятель науки и техники Украины, Герой Украины, почетный гражданин нашей столицы и множество других наград и званий.
Умер Петр Васильевич Балабуев 17 мая 2007 года в украинской столице, не дожив 5 дней до своего дня рождения. В последний путь авиаконструктора провожали работники предприятия, космонавты, экс президент Леонид Кучма, летчики, которые попрощались с авиастроителем, качнув крыльями машин в воздухе. Похоронили выдающегося ученого на Берковецком кладбище.
В заключение хочется сказать, что Петр Васильевич Балабуев – человек, подаривший миру огромные транспортные гигант. Он ценил и уважал как труд летчиков, так и тех, кто в какой-то степени связан с небом, независимо от наград и профессий. Видевший ужасы войны, он делал все, чтобы она никогда не повторилась. На предприятии он создал лучшую социальную сферу, лучшую медицину, лучшее подсобное хозяйство. К своим сотрудникам был строг, но в тоже время справедлив и отзывчив. Чтобы не потерять квалифицированных молодых рабочих, ходатайствовал о получении для них жилья.

Балабуев П.В. ХАИ

 ШТИТЕЛЬМАН (ГАГАУЗ) Инна, 5-й факультет, 1975 г. выпуска (г. Харьков, Украина)

Штительман( Гагауз) Инна ХАИ

http://www.rada.com.ua/rus/catalog/10368/

Центр развития малого бизнеса «Харьковские Технологии» был создан в 1998 г. на базе НТК «Институт монокристаллов» в рамках межправительственной Американо-Украинской Программы «Развитие бизнес-инкубаторов в Украине»(BID), которую осуществлял университет «Лойола Колледж» (Балтимор, США) при финансовой поддержке Американского агентства по международному развитию USAID.
Основная цель организации — содействие развитию малого и среднего бизнеса в Харькове и Харьковской области в сфере современных наукоемких технологий.
С момента начала деятельности Центра содействие осуществлялось в виде тренингов, консультаций, помощи в поиске инвестиций и партнёров, проведении конференций и контактных семинаров. При Центре был создан и функционирует Интернет – центр, услугами которого пользуются более, чем 100 пользователей, физический инкубатор, постоянно предоставляющий офисные помещения 8 фирмам.
2 фирмы уже вышли из инкубатора и работают самостоятельно. В Центре прошли обучение на различных курсах, семинарах, тренингах более 1600 человек, а его клиентами стали более 350 предприятий, среди которых ОАО «Хартрон», СП «Амкрис-Ейч Лимитед», ОАО «Автрамат», ОАО «Точмедприбор» и другие.
И знаете, кто стоит за всем этим? Директор – ГАГАУЗ Инна Борисовна

https://www.segodnya.ua/oldarchive/c2256713004f33f5c2256ea900377aff.html

2004 г.
Отдел «Наука» рад сообщить, что в Украине отныне будут проходить не только конкурсы песен, дизайнеров, парикмахеров или молодых исполнителей классической музыки. Сегодня стартует первый конкурс на лучшую научно-популярную статью.

Цель: поднять престиж науки, способствовать более широкому внедрению новшеств в практику и выявить талантливых популяризаторов, которые умеют просто и ясно, интересно и корректно рассказать о значимых достижениях и результатах науки и техники.
А за этим кто стоит? Контактное лицо: секретарь оргкомитета Инна Борисовна ГАГАУЗ.

Инна Штительман поступала в ХАИ в 1968 г.
Она закончила школу с золотой медалью, но… получила «3» на письменной математике – не та национальность была у абитуриентки для советского института. Инна пошла учиться на вечерний – закончила первый курс на все пятерки и была переведена на первый курс радиофака дневного обучения.
Закончила институт в 1975 году с красным дипломом.
В институте ее внимание привлек СТЭМ (студенческий театр эстрадных миниатюр), который вел ведущий артист театра им. А.С. Пушкина Евгений Лысенко. И когда в КВД (клуб выходного дня) появились организаторы команды КВН, Инна не могла ни попасть в команду КВН ХАИ 70х.
Штительман Инна ХАИ
Талантливая, артистичная и просто обаятельная девушка была основой группы, которая обеспечивала театральные постановки так называемых домашних заданий, которые были обязательной частью выступлений команд КВН на телесцене.
После окончания ВУЗа была направлена в Институт Монокристаллов
Сначала работала в конструкторской группе, потом в лаборатории с источниками излучения. Она настолько осваивала вверенное ей направление работы, что неудивительно слышать про более 70 патентов на изобретение.
А в 1998 г. в результате удивительно для всех быстрого собеседования становится во главе совершенно нового дела — Центра развития малого бизнеса «Харьковские Технологии».
И опять Инна настолько входит в курс нового дела, что быстро становится лидером этой программы и ее, как спикера, начинают посылать во все уголки земного шара делиться опытом. Не была только в Австралии.
И это не мешало ей оставаться все той же активной, заводящей всех, обаятельной, заботливой и чуткой для сотрудников. Она способна была с улыбкой решать все проблемы!
Но это видимая сторона Инны.
Может это встреча произошла и до КВН, но КВН все равно сыграл свою роль в создании семьи — Инна Штительман и Валера Гагауз.

Штительман( Гагауз) Инна ХАИ
Валера закончил радиофак в 1974 году и, несмотря на то, что уже был женат, получил направление в закрытый военный городок в Казахстане.
Письма от Инны ждал весь городок, потому что они тут же Валерой превращались в песни.
Встречи жду, как милости всевышнего,
Каюсь, требую, смиряюсь и молю.
Я у жизни не выпрашиваю лишнего -
Только б слышать мне твое «Люблю».

Жду прикосновения и взгляда,
Нежностью все боли утолю!
Никакой мне радости не надо –
Только чувствовать твое «Люблю».

Писем жду, как ждут благословения,
Кажется – все муки претерплю,
Чтоб избавиться от горького сомнения,
Дай мне прочитать твоё «Люблю».

Голос телефонный — дальше Полюса,
Каждый вздох неслышный я ловлю,
Мне б вовек не знать другого голоса,
Только б не забыть твоё «Люблю».

Жду тебя я каждое мгновение,
Сколько я ночей подряд не сплю –
Лишь одно спасает от смятения:
Твои губы, прошептавшие «Люблю».

***

Свадьбы годовщина,
Одной мне нелегко.
Но милый мой мужчина
Очень далеко

Не хныкать я стараюсь,
Держать себя в руках,
Но очень, очень маюсь
Издали любя…

А муж в фуражке ходит.
Очень он красив.
И с кем-то дружбу водит,
А мне одной – нет сил!

И слёз моих причина
Предельно всем ясна -
Ведь милый мой мужчина
Приходит лишь во снах.

Вот так живу, мечтаю.
Вино разлуки пью.
От редких писем таю,
Еще сильней люблю.

Скорей уйди кручина,
Чтоб мог средь бела дня
Любимый мой мужчина
Поцеловать меня.

Валера мог остаться в армии – были предложения, но были и подсказки, что карьерного роста не будет — 6-я графа жены не даст.
И начинаются попытки зарабатывать – нелегкие, но без недовольства жены, которая спокойно принимала любую ситуацию.

Ты мне, улыбаясь, порой говоришь:
«Давай-ка оставим дела и заботы,
Забудем про все и уедем в Париж,
Сейчас там период хорошей погоды»

И вот преисполненный сверх простоты
Ты очень серьезную сказку творишь,
На это способен, родной, только ты –
Вдруг взять и устроить поездку в Париж.

Погасишь ты лампу, а может быть нет,
Подсядешь ко мне по возможности ближе,
Наверное, богу предъявишь билет
И мы попадаем в предместье Парижа.

И здесь начинается рук твоих плен
И трудным дыханьем взрывается тишь,
Свершается чудо: вдруг нет больше стен,
Нас властно и нежно уносит Париж.

Потом все сольется: мельканье витрин,
Латинский квартал и сиянье Монмартра,
Дворцы… Сен Жермен…Нотр-Дам-де Пари…
Но кончится ночь – мы окажемся в завтра…

Откроем глаза и устало вздохнем,
Не так уж легко нам далось приключенье…
Мы будем немного рассеяны днем
Еще ощущая Парижа влеченье.

Вот так всё бывает. Ты чаще молчишь.
Но вдруг иногда вопреки всем законам
Я чувствую: мы уезжаем в Париж
На страшную зависть друзьям и знакомым.

2021 год. Беда. Короновирус спровоцировал онкологию у Инны. Подключены все лучшие врачи, но… болезнь прогрессирует.
И опять Инна всех удивляет. Она без истерик, без слез держит удар судьбы.
Очнувшись после второй операции задает вопрос мужу: Ты поел?
Будучи ослабевшей, что и ложку держать не может, посылает отлучившемуся на часок мужу смс:
Мясо гриль — нельзя
И нельзя котлету,
Ешь протёртое пюре
С паровым омлетом.

Не доступен тоже борщ
И чесночный зубчик,
Пей отвар из овощей,
Ешь бульонный супчик.

Нет- к хрустящим огурцам,
Где ты там селёдочка?
Помидоры, лук, салат,
И, конечно, водочка ???

И кто сказал, что нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте…

Штительман( Гагауз) Инна ХАИ
Штительман( Гагауз) Инна ХАИ
Сегодня сороковины… Светлая память!!!

 ГОТЕНОВ Сурен, 1-й факультет, 1964 г. выпуска (Харьков, Украина)

Готенов Сурен ХАИ
Совершенно не помню объявления о начале войны. Хорошо только помню страшные бомбёжки и нашу пацанячу страсть к охоте за осколками от авиабомб, а становилось их всё больше и больше. Ими обменивались, ценились крупные. За два-три маленьких можно было выменять один, покрупнее. Хорошо помню, как однажды нашёл медный кусочек. Это считалось особой ценностью. От частого доставания из кармана кромки его стали блестящими.
Были самолёты, у которых бомбы появлялись сначала в горизонтальном положении, а через некоторое время наклонялись носом вниз, исчезали. Раздавался сильный свист, начинался жуткий момент ожидания взрыва. А были другие самолеты, их называли «штукасами». Они сами наклоняли нос вниз, и в таком положении сбрасывали бомбы. Свистела бомба, выл самолёт, кто этого не слышал, не знает, что такое страх. Во время бомбёжек люди прятались в «щелях». “Щели» это вырытый в земле окоп образная яма. С одного торца имеются ступеньки для входа. Сверху уложены бревна, доски и насыпан толстый слой земли. Наши щели были вырыты в глубине двора. В качестве брёвен и досок использовали ворота и заборы. Но папа никогда не соглашался прятаться в них. Мама не могла его уговорить. Он всегда говорил, что от прямого попадания ничто не спасёт.
Перед самой войной отец попал в железнодорожную больницу. Сделали операцию. Однажды, во время сильной бомбёжки он потерял сознание. Пришёл в себя на полу в луже своей крови. После вливания крови, отца выписали. Мама с моим старшим братом привели его домой

. В это же время начались взрывы без бомбёжек, взрывы, наводящие ужас. Взрывали заводы-гиганты. Гордость нашего города. И это было действительно страшно. Появилось чувство безысходности и обречённости. Запомнился взрыв электростанции, которая находилась на берегу харьковской речки недалеко от бывшего кинотеатра «Москва». Был поздний вечер. За столом сидел папа с дядей Колей, у которого была лошадь. Вдруг, грохнуло так, что стёкла чуть не повылетали. Спасли их, вероятно, кресты из наклеенной бумаги. Лампочка замигала, потом ярко, как на прощание, вспыхнула и погасла. Я выскочил во двор. Поразила абсолютная темнота. Если раньше светил на улице фонарь на столбе перед калиткой, светили застеклённые веранды, то теперь всё погасло. Весь город погрузился во тьму. Трамваи и троллейбусы, застигнутые врасплох, застыли на своих местах, все одновременно, как солдаты в строю, когда им дают команду «стой». После этого значительно усилились бомбёжки

. Готовилась сдача города противнику. На Плехановской улице в районе Аптекарского переулка построили баррикаду из мешков с землёй. На выходе Аптекарского переулка к Плехановской установили противотанковые ежи. Даже запомнил их конструкции. А видел их трёх типов. Клёпаные и сваренные. Но был и третий тип – это когда место пересечения трех стержней залито цементным раствором в виде шара. Стержни, как правило, массивный уголок.
Город покинули войска и власти. Народ начал грабить магазины, базы, пищевые предприятия. Тащили всё, что могло оказаться полезным в предстоящей неизвестности. Дядя Коля привёз нам половину коровьей туши и белый металлический бак с молоком. Тётя Шура принесла нам сахар белый и коричневый. Называли его паточный сахар. Брат принёс с опустевшей войсковой части сапоги. Странно, солдаты в основном в обмотках, а сапоги на складе были. Как потом выяснилось, сапоги почти все на одну ногу. Уже в условиях оккупации ребята искали пары и обменивались. Перед этим один солдат армянин, который часто заходил к нам до этого момента, притащил тюк табака. Это был ненарезанный табак, а целые листы, сложенные в аккуратные пачки и перемотанные бумажной лентой, как банковские купюры.

Пару лет назад, смешной случай рассказал мне художник Вилик Макрожицкий, чьи диорамы выставлены в Соколовском Музее и в Харьковском Историческом Музее. Направился он к мясокомбинату по Змиевской. Вдруг увидел строй солдат, которые шли и хохотали от души. Когда он увидел, почему они смеются, и сам не удержался. Идёт с мясокомбината Яша Акопян, и несёт выпотрошенную свиную тушу, которую надел на голову. Голова свиньи возвышалась над его головой.

К этому времени мама насушила мешок сухарей из чёрного хлеба, а мешок был сшит из маскировочной ткани. Из шпагата плели сеть, к которой пришивали лоскутки из маскировочной ткани. У людей осталась и ткань и шпагат. Во время оккупации эти вещи обменивались на продукты в окрестных сёлах. Называлось это “ходить на менку”.

А пока, Харьков, практически, без войск, без властей. Усилилась бомбёжка. Дошла до такой степени, что и отец согласился спуститься в щели. От разрывов бомб, казалось, вот-вот стенки щелей сомкнутся. Было очень страшно. Потом стало тихо. Тишина затянулась, а выходить боялись. Вдруг, услышали голос дворника дяди Васи: «Вылазьте, вже нимци прыйшли». Стало ещё страшней. Когда рискнули выскочить за «ворота» (их не было, использовали для строительства щелей) на Молочную улицу там увидели обоз. Лошади были необычные, с толстыми ногами, подстриженными короткими хвостами. Подводы металлические, колёса как на автомобиле, возле кучера рукоятка тормоза. На всех подводах лежали зелёные ящики. Двигались они от Змиевской (Гагарина) в сторону Плехановской. Как только первая подвода вышла на перекрёсток, слева, где находилась баррикада, открылся огонь. Кучера начали кричать «цурюк», но мне послышалось Сурик (моё имя). Весь в слезах я прибежал домой к маме. «Мама, откуда меня немцы знают?». Когда обоз остановился, во дворе появилось много немцев. Человек 15-20 жителей немцы собрали в углу двора. Там оказалась и наша семья, дед Андрей и бабушка Шура Меркель. Выставили часового. Это был белобрысый мальчик. Ресницы, брови, волосы всё было матово белым. Белым и блестящим был штык на его винтовке. Меня удивил этот штык. Я думал, что все штыки должны быть как наши, а тут кинжал.
Выяснив, кто понимает немецкий язык, старший из немцев объяснил деду Андрею, что нужно пойти на баррикаду и предложить защитникам сдаться. Сопротивление бесполезно. Если через полчаса сдача не произойдёт, огонь откроет миномёт. В помощники, может выбрать одного человека. Дед выбрал моего отца. Если вздумают убежать, всех заложников расстреляют. Курьёз произошёл, когда начали устанавливать миномёт на цветочной клумбочке перед домиком тёти Шуры Очкасовой. Она выскочила из своего дома с тряпкой и начала прогонять солдат с клумбы. Чем их только рассмешила, а сама оказалась среди заложников.
Дед Андрей и мой отец решили добираться до баррикады дворами. В первом же дворе оказались немцы. Дед Андрей объяснил, куда они направляются. Немцы поверили. Один, даже предложил им пистолет. Отец объяснил, что лучший пистолет для них это язык. При подходе к последнему двору, перед Плехановской, через забор увидели наши штыки. Отец сказал Андрею, что б он молчал. С криками «лазутчики» красноармейцы окружили их. Было предложение расстрелять!
Но… потом решили отвезти к комиссару. Комиссар находился на противоположной стороне. Плехановской. Стоял у калитки ворот за трёхэтажным домом. Этот дом и сейчас на месте. Кто такие? Спросил комиссар. Отец объяснил, что долго находились в щелях во время бомбёжки. Дети начали просить воду. Они взяли вёдра, и пошли к колонке набрать воды. Когда возвращались, во дворе оказались немцы. Решили направиться к баррикаде. Комиссар сказал, что б зашли во двор спрятались на ступеньках походного погреба и не высовывались. В этом дворе тоже были солдаты. Комиссар закурил. Отец подошёл и попросил папироску. Комиссар протянул портсигар и дал закурить. Отец сказал, что немцев там немного и если атаковать, можно двор освободить. Комиссар усмехнулся. Нас оставили не для освобождения, а для задержания. Беседуя с комиссаром, отец видел, как за его спиной солдаты перелазят через забор и уходят. Начался миномётный обстрел. Мины летели с нашего двора. Отец вернулся к погребу. Вдруг раздался выстрел. Когда отец и Андрей вышли на поверхность, комиссар лежал убитый. Похоже, что это был выстрел в спину. Возвращаться решили знакомым уже путём. Не доходя улицы Ганны, недалеко от аптеки услышали и увидели перестрелку. Со двора у аптеки наш красноармеец, подальше, через несколько домов, на противоположной стороне немец. С окон домов наблюдали люди. Немец ранил нашего солдата, и он перестал стрелять. Немец подбежал к нему, достал нож, разрезал рукав рубашки и пытался сделать перевязку. Увидев это, отец с Андреем подошли, вышли люди с близлежащих дворов. Образовалась небольшая толпа. Немец попросил йод. Люди указали на аптеку, он выбил дверь. Объяснил, что б они его перевязали, и ушёл.

Долго я не мог понять смысла в этой баррикаде, небольшой отряд с комиссаром. Наших войск в городе уже нет. И только в начале шестидесятых годов, слушая в ХАИ лекцию доцента Кошарновского, который в 1941 году был работником авиационного завода, ХАЗа, стало всё понятно после одной фразы. Немцы уже на Холодной Горе, а из ворот завода выезжали последние машины с оборудованием и документацией. После чего взорвали административный корпус, и рабочие прибрали территорию у проходной, собрали кучу мусора, а на вершину водрузили лопату и метлу! И этим показали, что отступали без паники!

А наши “парламентёры” со страхом приближались к дому. Вошли во двор со стороны аптекарского переулка. Тишина. Во дворе только немцы и много наших, уже пленных солдат. Оказалось, почти все в нашей квартире и успокаивают маму и тётю Шуру. Андрею немцы объяснили, что за ними был послан солдат, который вернулся и доложил, что они пришли таки на баррикаду. Поэтому заложников не расстреляли. Через некоторое время в дом зашёл немец с автоматом. Перед окном стоял письменный стол. Он начал вынимать ящики и переворачивать их. Содержимое сыпалось на пол. Сапогом переворачивал бумаги, карандаши и т.п. Поковырявшись, и не найдя ничего ценного, ушёл.

На вторую ночь немцы расположились по квартирам. У нас ночевали три повара и их начальник. После похода на баррикаду, отцу стало хуже, и он весь вечер находился в кровати. Я, брат и сестра лежали на полу в одном углу комнаты, повара в другом. Возле кровати стоял стол. За столом сидел немец, начальник поваров. На столе светила керосиновая лампа. Лежал серебряный, советский полтинник Немец обратил внимание на него и объяснил отцу, что он просит его в подарок. Отец кивнул в знак согласия. И вдруг, попросил маму подать ему пиджак. Почему он это сказал на армянском языке, он потом никак не мог объяснить. Пользовались всегда русским языком. И тут папа достал из кармана портсигар. Мама пришла в ужас. Дело в том, что этот чудесный целлулоидовый портсигар изготовил и подарил дядя Вася, папин друг. На крышке инкрустацией из цветного целлулоида изображён земной шар, красным СССР, чёрным Германия. С левой, немецкой стороны изображён ползущий с автоматом, в каске с рожками солдат. С правого нижнего угла кусок рукава шинели с изображением звёздочки и серпа и молота. Из рукава торчала дуля.
Немец обомлел, потом рассмеялся и что-то сказал солдату. Тот вышел и вернулся с чемоданом. Достав из чемодана курительную люльку, подарил её отцу. Люлька закрывалась металлической блестящей крышкой. На зелёном шнурке висели бусинки. До сих пор помню и этот портсигар, и эту люльку. Утром все уехали. Казалось всё хорошо, насколько можно сказать в создавшемся положении. Дело в том, что ту половину туши коровы, которую привёз нам дядя Коля, мама сложила в бочку, пересыпав куски солью. С уходом постояльцев, бочка почти опустела.
Украли!