МОСЬПАН Владислав, 5-й факультет, 1972 г. выпуска (г. Кремечуг, Украина)

Мосьпан Владислав ХАИ

Заняться мемуарами человека чаще всего вынуждают две причины:
- первая, внутренняя, обусловлена процессом естественного старения и сопутствующим снижением социальной активности. Проще говоря, не поспеваешь за молодыми – садись, рассказывай, как хорошо было раньше;
- вторая, внешняя, когда что-то или кто-то внезапно подбрасывает идею: «А, что, если …»?
И если первая причина легко уступает обычной лени (назовём её инстинктом самосохранения), то от второй так просто не отделаешься. И вот мы начинаем!
Приятно чувствовать себя первооткрывателем, этаким Колумбом, (да и он, кстати, поехал открывать вовсе не Америку), но первая попытка пробиться на всесоюзный экран была сделана до нас (в «добутовский», так сказать, период). Вот документальное тому свидетельство – «КВН раскрывает секреты». Сборник. М.: «Молодая гвардия», 1967. С. 281.
Срочная из Харькова:
«Москва Телецентр КВН Команде победительнице Поздравляем победой перчатку лови Ждем секундантов Команда ХАИ».
Но то ли перчатка не понравилась, то ли не по размеру пришлась, а вызов принят не был. И с 1966 года, сплотившаяся вокруг неутомимого Евгения Бута, группа молодых, образованных и, при этом, достаточно нахальных авантюристов-интеллектуалов из ХАИ, выражаясь языком Жеглова, сколотила сообщество, именуемое в народе «командой», и начала громить всех и вся в достаточно многочисленном семействе харьковских ВУЗов.
Вспомните те первые шутки: «Харьков – город студентов. Если трамвайные рельсы, соединяющие ВУЗы Харькова соединить в одну линию и проложить её вдоль экватора, то … рельсы нагреются до 45℃.»
А каким недоумением светились лица прекрасных студенток-филологов, когда несокрушимый Леша Олейник задавал свой вопрос: «Скажите мне, как филолог филологу, как упростить выражение «Охрана самоохраняющегося объекта ставленником сил идеологической реакции»?. И после очевидной посадки противника «в лужу, с достоинством произносил: «Бережёного бог бережёт».
А как лихо Женя Бут на конкурсе капитанов, по требованию соперника, исполнил на сцене фигуру высшего пилотажа – «бочку».
Да, мы явно вырастали из детских штанишек, и хотя в то время понятие имиджа было практически не известным, ещё одна неуёмная голова в команде, Миша Иосилевич, сделал все возможное, и невозможное, чтобы сначала убедить нас, а потом и руководство института в необходимости пошить униформу. И первой пробой пера стали малиновые вельветовые жилеты, по которым нас и запомнила харьковская публика.
Одной из сильных сторон нашей команды – всегда были наши болельщики! Вспомните, с каким энтузиазмом, они печатали перед входом в зал Дворца студентов ХПИ пригласительные билеты с помощью печати, вырезанной из каблука ботинка. А их «кричалки»: «Поступай в ХАИ, в небе нет ГАИ», «На ХАИ ХАДИ не ходи!».
С этим нужно было что-то делать, и это было сделано. Помню свой первый визит в Москву с письмом-заявкой. Скажу сразу, всей тяжеленной организационной работой по его подготовке и согласованию занимался Евгений Николаевич Бут, мне же поручили его доставить адресату. Началось с казуса, я по старинке, приехал на Шаболовку 53, где мне сказали, что молодёжная студия (и КВН, в том числе, уже переехали в Останкино). Приехав туда, я впервые столкнулся с пропускной системой круче, чем у нас в ХАИ. Трижды перепроверив мои документы, письма и командировки, дежурный позвонил по телефону, и на проходной появилась милая девушка, которая и провела меня к Маслякову. Там уже сидела ещё одна делегация из Киргизии и вердикт был таким: команда ХАИ в рамках турнира «Стадион КВН» будет встречаться с командой Фрунзенского медицинского института. О сроках и теме встречи команды будут извещены дополнительно после прохождения проверки их уровня представителями студии КВН ЦТ.
И тут всё завертелось. Пишущая группа (Бут, Олейник, Гецович, Иосилевич, Скибин и я) засела за разработку текстов приветствия и будущего домашнего задания. Все усложнялось тем, что о домашнем задании (теме) мы еще не знали. Но нам хватило и приветствия. Готовилось оно с прицелом на «медиков».
Наверное, впервые в истории ХАИ, нам разрешили круглосуточное пребывание в помещении КВД, но времени, как всегда, не хватало. Доставалось всем, а многострадальному Дыне (С. Гарбузу), особенно. Ведь он музыкант-традиционал, а тут в 3-х минутном приветствии нужно сшить (по ритму и хоть чуть-чуть по тональности) такие крайности, как 5 шлягеров, 1 песня Высоцкого и «Хабанера» Бизе. Причем от каждой по несколько строчек, в лучшем случае – куплет. А если это все еще помножить на наши вокальные возможности?!
Часто спасал неуёмный оптимизм и авантюризм Бута. Думаю, все помнят, как Женя, напрыгавшись и наоравшись на сцене вместе со всеми, вдруг бежал в зал (по-моему, на 7-й ряд), преображался в режиссера и заставлял нас в очередной раз прогонять всю какофонию. Потом, с победным кличем «Вижу!» снова мчался на сцену и вносил какие-то, чаще абсолютно бредовые поправки, о которых и сам вскоре забывал. Но одно он вычислил точно – наши пластика и хореография не заслуживали даже уровня подтанцовки. И в один прекрасный вечер Женя пришел на репетицию в компании с симпатичной блондинкой его роста (откуда у неё росли ноги, лучше умолчать). Мы уже были готовы начинать ржать по поводу новой «Бутафурии», когда эта дама с легким прибалтийским акцентом представилась: «Элза Друлле». Оказалось, что в это время в Харькове гастролировал какой-то прибалтийский театр музкомедии, и Женя пригласил к нам на мастер-класс его главного хореографа. Когда она посмотрела на нашу попытку косить под испанцев в «Хабанере», да ещё и узнала о проблеме, что все это нужно как-то увязывать с предыдущими и последующими песнями, то ее решение было мгновенным, она вышла на сцену и сказала: «Я это вижу так!». То, что она исполнила потом, по нынешнему можно было бы назвать гибридом фламенко и брейк-данса. По его завершению можно было услышать дружный щелчок наших отпавших до полу челюстей. Но за три дня, упорная Элза таки поставила нас на сцене с костылей на ноги.
И в тот же день мы получили сообщение о том, что сегодня вечером самолетом из Минска к нам прилетает главный редактор КВН Марат Хоренович Гюльбекян и главный режиссер КВН Сергеева Бэлла Исидоровна.
И грянул бой! Мы на адреналине и кураже отработали приветствие и те несколько фрагментов домашнего задания, которые успели слепить. Реакция профессионалов была положительной. Мы – прошли! Нас приняли! Но соперник новый – БПИ, поэтому все репризы о медиках придется менять. И потом, главное! – «У нас прямой эфир, поэтому болтать, что попало, нельзя. Вам следует обратиться к профессионалам, которые отредактируют и допишут ваши текстовки. Мы рекомендуем вашего земляка Аркадия Инина. Тем более, что тема домашнего задания «Прислушайтесь, время!», ему уже известна».
Вот так и родилась программа нашего первого выступления.
Из последующих событий (кроме самого матча, разумеется) наиболее интересным и запомнившимся стал наш отъезд в Москву. Был зафрахтован плацкартный вагон поезда «Харьков – Москва». Но до вокзала нужно ещё добраться вместе с реквизитом, тремя десятками исполнителей и сопровождающих их лиц. Бут и здесь превзошел сам себя. На тот момент была уже протянута троллейбусная линия на Померки, но регулярного сообщения еще не было. И вот, под маркой обкатки, к нашей проходной были поданы два троллейбуса. Теперь представьте картину. Выходной день. Вечерний Харьков. Метро еще нет, а пассажиров на каждой остановке – навалом. И вдруг, не останавливаясь, мимо проходят два полупустых троллейбуса. Чтобы народ перестал возмущаться, кто-то подал идею: «Давайте откроем окна и споём, нашу!» Что и было исполнено. Спасибо, уважаемому доценту Шошину, он в «Вечерке» успел напечатать заметку о предстоящем матче. Поэтому, когда из раскрытых окон троллейбуса протянулись ладони, и зазвучала «Разлука, ты разлука…», рев возмущения сменился дружным смехом и добрыми пожеланиями. Мы ехали удивлять Москву.
Мосьпан Владислав ХАИ
По поводу песни «Разлука».
Поскольку я сам непосредственно участвовал в этом процессе, то расскажу, как все было, так сказать, из первых рук.
Идея этого опуса родилась у Валеры Трифонова (Купы). Тогда на экранах кинотеатров прошел фильм «Республика ШКИД», где оригинал этой песни поют беспризорники, аккомпанируя на «зубариках» (это когда стучат ногтями пальцев себе по передним зубам, резонируя полостью рта в нужной тональности).
Я уже писал, что в процессе подготовки к первому матчу на телевидении, когда мы за короткий срок должны были подготовить материал для просмотра представителями главной редакции КВН М. Гюльбекяном и Б. Сергеевой, команде было разрешено работать в КВД круглосуточно. Понятно, что этим правом воспользовались, прежде всего, обитатели общаги («беспризорники»). В их числе была и наша троица: В. Трифонов (Купа, кстати – это тоже персонаж из «Республики ШКИД»), В. Балаценко («Баламут») и я.
Наше участие в «ночных бдениях» объяснялось умением писать текстовки к будущему сценарию. Кроме того, Слава Балаценко прекрасно играл на гитаре и пел, что позволяло проверять нашу продукцию «на слух».
И вот, на вторую бессонную ночь, мы, в очередной раз, «застряли» над вариантом фрагмента из ДЗ «Прислушайтесь, время!» (он потом родился в виде сценки о слухах: «Назойливы, злы, как осенние мухи, жужжа и кусая, разносятся слухи». Если кто помнит, там три человека (у двух стоящих по бокам – по одному большому уху из картона, а у стоящего в центре – два) начинают играть в «испорченный телефон», жутко перевирая слова, услышанные от соседа.
И еще одна вводная. У Жени Бута была любимая фраза: «Не можешь – возьми пистолет и застрелись!». И вот, когда мы вошли в ступор, Купа начал мурлыкать «Разлуку», вставив в неё фразу про Бута и его пистолет. Дальше – дело техники, Баламут взял гитару, я – ручку, и получилась «Разлука». Наутро мы пропели ее вместе со всеми, но честно говоря, она не сразу стала песней команды. Просто с приближением «часа Х» и накоплением усталости у каждого из участников этого процесса, настроение, заложенное в этой песне, стало близким и понятным всем.
А потом, уже на волне предстартовой эйфории, эта песня в дополненном, подправленном и принятом всеми варианте и стала нашей визитной карточкой во время пресловутого проезда в троллейбусе по вечернему Харькову от ХАИ до вокзала, где нас ждал поезд «Харьков – Москва».
Второе «рождение» этого хита состоялось в поезде «Москва – Гагра», которым возвращалась из Москвы часть нашей команды, бравшая участие в записи новогодней программы «Алло, мы ищем таланты!». По сценарию этой программы, команды КВН, выигравшие матч-жеребьевку в октябре 1970 г., и ставшие участниками будущего турнира 1971 года, должны были поздравлять победителя программы «Алло, мы ищем таланты!» сезона 1970 г. Ею была прекрасная девушка (фамилии, к сожалению, не помню, но звали её – Надя). Это точно, потому, что капитан Московского архитектурного института придумал речёвку: «Пусть хиппи буйствуют в Канаде, не заглушить им голос Нади!».
Так вот, после записи программы, наша группа (человек 10, в том числе и девушка из ХАИ, которая участвовала в нашем выступлении вместе со своей скрипкой) возвращалась в Харьков «ночным» поездом, вышедшем из Москвы близко полуночи. Учитывая маршрут поезда («Москва – Гагра»), в нем были соответствующие пассажиры и проводники, потому к традиционному вечернему чаю и курице, во всех купе наливалась жидкость коричневого цвета или прозрачная (в зависимости от вкусов), но отнюдь не чай.
И тогда В. Трифонов, С. Балаценко с гитарой и девушка со скрипкой совершили обход всех купе вагона с песней «Разлука». Через час весь вагон дружно пел ее вместе с нами. Это была незабываемая ночь!
Ну, а теперь, сама песня.

Разлука, ты, разлука,
Чужая сторона!
Никто нас не разлучит,
Лишь Минск и Колыма!

Все пташки-канарейки
Так жалобно поют!
Продал нас за копейку
Начальник Женя Бут.

Взял пистолет у Жени,
Хотел в себя стрелять!
Хотел к едреней Фене
Весь КВН послать!

Колесики стучатся,
Фонарики спешат.
«Не будете стреляться!»
Сказал сурово Влад.

Запели про «Зубило»
За новым вожаком,
А Бута злость схватила,
Побёг звонить в партком.

Разлука, ты, разлука,
Чужая сторона!
Никто нас не разлучит,
Лишь Минск и Колыма!

 ТЫШЕЧКО Роман, 1-й факультет, 1982 г. выпуска

Тышечко Роман ХАИ

АВИАЦИОННАЯ ФАМИЛИЯ

(или ПАПА-1)

Почему его звали ПАПОЙ?
Никто не знает и история умалчивает…
В нашей группе он с самого начала, — с первого курса. Его Юрий зовут, фамилия М.
После армии, срочную службу в танковых войсках проходил.
На День Танкиста – второе воскресенье сентября в ту пору, он шлем танкистский надевал – шапку говорящую, с собой, видать, прихватил.
Особо отличался на дисциплинах, где чертить надо было. В начертательной геометрии он был БОГОМ! И в черчении – тоже.
А там, проекты всякие — как здравствуйте: рассчитал, воплотил на бумаге, защитился.
Третий курс института и с общими дисциплинами, что изучали в школе, а здесь они же, но через интегралы и пределы, покончено благополучно.
Начинается специализация, то есть изучение наук.
«Под ложечкой сосёт от близости развязки…», и мы рвёмся их постигать и раздвигать горизонты знаний по специальным авиационным дисциплинам, пока для нас, неизведанные.
Вот одна из них.
В плане учебного процесса, в пол листа формата А4 распечатка, помните ?,
выдавалась каждому студенту в начале каждого семестра, где указаны изучаемые дисциплины, даты сдач контрольных точек, коллоквиумов, курсовых проектов, экзаменов и прочая информация.
Называется она «Авиационные двигатели».
Одиннадцать лекций и экзамен.
По предварительным нашим прикидкам наука очень интересная для нас, самолётостроителей -  ознакомительная. В плане лекций — небольшая, а значит, и экзамен сдадим легко и непринуждённо.
Да и расслабиться можно, вероятно, немного на этой дисциплине.
Двигатель — сердце самолёта — пламенное, как же без него!
В аудиторию всего нашего нулевого потока заходит мужчина в костюме, приветствуем его стоя.
- Прошу садиться! Я представитель моторостроительного факультета, буду читать вам лекции по дисциплине «Авиационные двигатели».
В конце семестра — экзамен. Попрошу их не пропускать, так как у меня при сдаче требования есть: студент приходит на сдачу со своим подписанным конспектом, его просматриваю, после этого мы начнём беседовать по содержанию вашего билета, в случае положительного результата получите несколько дополнительных вопросов и на основании всего этого вам будет выставлена оценка. Она и пойдёт вам в диплом.
Аудитория зароптала! Загудела! Как так? Такие требования?
Нам ещё никто и никогда такие не выставлял!
Смотрим друг на друга, переглядываемся.
Ничего себе! Надо же, как гайки закручивает соседний братский факультет!
Выждав паузу, когда гомон умолк, лектор продолжает: — Надеюсь, вам всё понятно, как мы работать с вами в этом семестре будем?
Да, забыл представиться. Зовут меня Алексей Евпатьевич.
Берёт мел и пишет это на доске.
- И фамилия у меня запоминается очень легко. Авиационная фамилия, — он улыбается и под своим именем и отчеством выводит: — Моторненко.
- Всем всё понятно?
Ропот развивает в аудитории уникальные децибелы, смех, улыбки.
Надо же, совпадение какое! Вот это да, никогда такого ещё не было!
Препод носит фамилию, как и дисциплина, которую он нам читать будет!
Мы продолжаем шум и гам, а он в это время берёт тряпку и вытирает с доски написанное.
Шум постепенно замолкает.
- Шутки в сторону, успокаиваемся. Вы со мной познакомились, а с вами познакомлюсь в процессе нашей работы, на практических занятиях и лабораторных работах.
Пишем тему лекции номер один: «Классификация авиационных двигателей».
- Предупреждаю, этот вопрос есть в экзаменационных билетах и при ответе на него, вам нужно будет вспомнить всё, что сейчас расскажу.
Итак, авиационные двигатели классифицируются по …
Началось. Тишина, мы внимаем и пишем, пораженные строгостью требований, которые к нам будут применены.
Спасительный звонок на перерыв, выходим, смотрим друг на друга :
- Расслабились… Куда романтика неба делась?.. Ничего себе заявочки …
И как жить дальше?.. Слава богу, что на второй фак документы не отнёс в своё время… Мрак…
Жуть… Это только цветочки… — комментируют сокурсники происходящее.
Снова звонок, рассаживаемся по своим местам.
- Продолжим !
Освещение данной темы заняло по времени всю пару. И как на экзамене на него отвечать?
- Я не хочу, чтобы мне он попался, — думают многие.
Ответить — зубрить нужно, никакого мышления не надо, тупо классифицировать. Всё!
Закончилась лекция, выходим молча. Переход в следующую аудиторию, тоже лекция.
У каждого свои мысли.
Лекция раз в неделю. Практические занятия и лабораторные работы есть.
Интересно они проходили. Попали в моторный корпус, там двигатели с разрезом в одну четверть в аудиториях стоят, по ним экскурсию провели.
В центральных опытных мастерских лабораторная работа была: двигатель АИ-20 запускали с ИЛ-18, лопастей его не видели. Да и были они? Правда, мало кто и чего понял, так как движок скрыт был где-то от нас в трубе и траншее где-то под полом, а выходящие газы куда-то по выхлопу вверх выходили.
Гул стоял там неимоверный на больших режимах. Снимали параметры: положение рычага управления — лимб, температура выходящих газов, давление за ступенями компрессора по манометрам и т.д. Кривые какие-то строили.
АИ-20 — одновальный авиационный турбовинтовой двигатель с осевым 10-ступенчатым компрессором, кольцевой камерой сгорания, 3-ступенчатой турбиной, планетарным редуктором, нерегулируемым реактивным соплом.
Было, где на нём разгуляться!
Проводили анализ термодинамического цикла, работающего по циклу Брайтона с подводом теплоты при постоянном давлении.
Лекции, вообще, свою романтику потеряли!
Какой это курс авиационных двигателей? Скорее, — дополнение к курсу термодинамики, которую тут же параллельно изучали и тоже экзамен сдавать.
Прикиньте ! Каково ?
Реальный цикл, идеальный цикл.
Коэффициент полезного действия общего процесса сжатия.
Коэффициент полезного действия общего процесса расширения.
Зависимость работы и внутренний коэффициент полезного действия реального цикла от ряда параметров, тоже самое — от степени повышения давления.
Оптимальная степень повышения давления в компрессоре.
Зависимость работы и внутреннего коэффициента полезного действия цикла от температуры воздуха на входе в двигатель,
Функция газотурбинного двигателя прямой реакции, как движителя, заключается в преобразовании кинетической энергии газового потока, проходящего через двигатель, в силу тяги, которая при движении самолета производит работу, называемую тяговой работой.
Зависимость тяги от различных параметров.
Графики.
Кривые.
Формулы.
Расчёты.
Цэ Вэ – константа. Цэ Пэ – константа Тэ- константа…
Константы… константы… переменные…
Пожалуй, хватит с вас или вам, дорогой мой читатель, рассказывать о том, что летает оно красиво только, а вот все в муках рождается.
Весь курс теории газотурбинного двигателя на наши юные самолётостроительные плечи, хлебнувшие свободы студенческих лет.
И где тут вы видите романтику курса с таким интригующим названием?
Не тоскливо ли вам, дорогие мои читатели?
Однако, шутки в сторону, время неумолимо движется вперёд. Всё зависит на какую подножку прыгнуть и каким истязаниям и испытаниям себя подвергнуть по пути в неизведанные дали, выбранные нами?
Прыгнули, выбрали, что делать? Тяни свою лямку, крутись, изворачивайся!
А скольким юношам и девушкам наш институт «путёвку в жизнь» выдал из-за того, что не на ту и не туда прыгнул, из-за неудовлетворительной успеваемости?
Нет, чтобы в кулинарный техникум поступить.
Нет! Вот она,- романтика! Поймали?
Не надорвитесь, от тяжести полученных знаний по будущей своей специальности!
Сданы все зачёты и получены допуски к экзаменам.
Вперёд!
Первой у нас, как помню сейчас, термодинамика была.
Сдавали в моторном корпусе. Зима, снег, душа радуется!
Сдали легко и непринуждённо. Хотя, выведение формул там – просто жесть была!
В моторном корпусе в аудиториях тепло. Ах, если бы не сессия, а простые занятия!
Температура способствовала бы умиротворённому сну, замученного за семестр знаниями, студенту.
Второй экзамен у нас – двигатели эти.
Помчались в группу, которая уже сдала. Нормально сдали, не валил, конспекты проверял. Обстановка лояльная. Некоторые «шпорами» бомбились.
Готовились мы и этот день восхождения на очередную внеочередную студенческую голгофу настал.
В первых рядах не сдавал никогда. Захожу. Вперёд за орденами!
Аудитория в моторном корпусе представляла собой класс, где доска и дверь, обитая коричневым дермантином, находились за спиной экзаменатора, а не сбоку, как обычно.
Если вы помните, зачётные книжки клали в конец очереди в открытом виде, титульным листом разворота вверх.
Экзаменатор просто брал дальнюю от себя зачётку и называл фамилию следующего экзаменуемого, продвигая остальные немного вперёд, к краю стола.
Конспекты также кладутся, как и зачётки, но в закрытом виде рядом с ними.
Беру билет и сажусь на свободное место за парту, такие синеватого цвета крышки, не откидываемые.
Там три человека одновременно сидеть могут. Помните такие в альма-матер?
В данной ситуации, по одному все сидим.
Экзамен у нас сегодня!
Впереди сидит Папа. Летит записка от него:
- Иду на «шайбу», вопрос такой-то, выручай!
Выкладка попалась ему, довольно таки муторная, заплутал что ли или … увы…
Пытаюсь начать писать на отдельном листе тетради в клеточку.
Свои вопросы ещё надо осветить. Вроде, смогу ответить на них.
Тут главное не торопиться и не сделать ошибок в выведении окончательных формул. Слишком всё это длительно по времени.
- М, — объявляет человек с авиационной фамилией: — Вы готовы? Ваша очередь отвечать.
У Папы лимит по времени вышел. Я ему уже ничем не смогу помочь. Фактор времени всегда против нас в таких ситуациях работал.
Юра с бледным лицом, что-то бормочет, собирает свои листки и садится рядом с экзаменатором.
- Ваш конспект?
Открывает. Юрий бледен. Момент истины.
«Шайба» — она же на студенческом сленге — НЕУДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО.
Её не ставили в зачётку, а записывали в зачётную ведомость группы.
Далее следовал поход в деканат, за так называемой «хвостовкой», экзаменационным листком с тремя большими чёрными цифрами «2», — три экземпляра, на повторную передачу.
Если и на этот раз НЕУД, — снова поход в деканат за хвостовкой с буквами «К»- комиссия.
Если и на этот раз НЕУД, — отчисление из института или как его ещё называли «получить путёвку в жизнь»! Прощай институт, прощай родненький ХАИ!
Юра сжался весь.
Экзаменатор пролистал его. Берёт зачётку и что-то записывает в неё.
- Свободны!
Согруппник выходит за дверь и…
Вы слышали когда-нибудь знаменитый вопль Тарзана из одноимённого кинофильма сороковых годов прошлого века в чёрно-белом исполнении с Джонни Вайсмюллером — американским спортсменом-пловцом, пятикратным олимпийским чемпионом?
Он, кстати, — первый в мире пловец, преодолевший дистанцию 100 метров быстрее минуты !
Нет???
Мы слышали этот вопль Юрия!
Так вот, вопль человека-обезьяны в этом фильме — просто ничто в сравнении с тем, что издал наш товарищ!
Что же там такое произошло, спросите вы меня?
А вот перед развязкой немного вас ещё помучаю.
Подошёл мой черёд.
Ответил на три вопроса билета.
Что там было, — попытаюсь вспомнить.
Какие-то выкладки зависимости чего-то от чего-то. Не припомню. Но успешно вывел и до истины дошёл.
Пульсирующий воздушно-реактивный двигатель (ПуВРД) – особенности конструкции, недостатки и способы их преодоления.
Такие двигатели на ФАУ-1 и ФАУ-2 стояли. Это точно помню!
Третий вопрос, что-то тоже выводить пришлось. Не припомню. Вывел.
Конспект был просмотрен. Претензий нет.
Начались дополнительные вопросы. Что-то тоже отвечал.
Началось сражение в вопросах особенностей конструкции жидкостно-реактивного двигателя самолёта БИ-1.
Что конструкторы самолёта Александр Березняк и Алексей Исаев,  знал ещё, когда в детстве журнал «ПИОНЕР» выписывал. Там викторина была и один из вопросов по БИ-1. Участие принимал в ней после того, как подвиг Григория Бахчиванджи увековечили.
Ответ на этот вопрос в Большой Советской Энциклопедии отыскал.
Потом судьба забросила — мимо мемориала на его родине в станице Бриньковская ездить пришлось много-много раз. Вот совпадения, как всегда со мной!
А вот кто конструктор двигателя — как отрезало.
Бывает же такое ! Знать-то знал, но в самый ответственный момент и… Вышибло!
- А конструкторов двигателя вы и не знаете, — улыбаясь, говорит человек с авиационной фамилией.
Вероятно, это был удар для него. Как так? Не знать такого! БИ-1!
- Поставил бы «отлично», а так – «хорошо». Идёт?
- Идёт…
Это так, для информации: конструкторами двигателя для этого самолёта был Леонид Душкин и Владимир Штоколов.
Но вернёмся к произошедшему.
Как вы помните, мы оставили героя нашего рассказа, Папу, за дверью аудитории.
Юрия мы нашли в общаге ХАИ-10, в ячейке 4-5, где жила наша группа только вечером.
В город он поехал, в кино сходил, погулял в парке по заснеженному городу, сбросив с себя все переживания и тревоги, а попросту говоря, стресс, после экзамена.
Взяли его конспект и обнаружили в нём рисунок …
ВНИМАНИЕ !!! МОМЕНТ ИСТИНЫ !!!
… обнаружили рисунок авиационного воздушно-реактивного двигателя с разрезом в одну четверть, выполненный, обратите внимание, чернильной авторучкой!
Оказывается, на одной из лабораторных работ, он набросал контуры рисунка двигателя, стоящего в классе, а потом фиолетовыми чернилами, претворив его в жизнь.
В его зачётной книжке рукой экзаменатора с авиационной фамилией Моторненко была выведена оценка «отлично».
Сам он в интервью нам вечером сказал следующее:
- Шёл на «шайбу», в одном вопросе при выводе накосячил, не получалась нужная формула. Потом переклинило, мандраж, и всё остальное. Уже ничего не соображал. Думал, что провалю экзамен, пересдача… А всё остальное вы видели…
- Слышали, — поправили мы его.
С Папой судьба сводила ещё много раз…

Тышечко Роман ХАИ

Юра - ПАПА

 БОРКОВСКИЙ Сергей, 2-й факультет, 1970 г. выпуска (г. Каменец-Подольский, Украина)

Борковский Сергей ХАИ

Руки чешутся добавить воспоминания…
Поступил в ХАИ странным образом, с приключениями.
Приехал в конце июня Харьков не в ХАИ, а по направлению военкомата в военное училище на Сумской, называлось Харьковское высшее авиационной инженерное военное училище. В военных училищах вступительные экзамены проводились в июле. Перед этим прошёл строгую медкомиссию — ковырялись во мне, крутили на центрифуге, все было окей. Экзамены сдал, прошёл по конкурсу 1 к 9, а после экзаменов сделали ещё одну медкомиссию и меня забраковали, что-то нашли в ушах.
Ну, я сразу решил перепоступать в авиационный вуз.
Документы (аттестат зрелости, ещё что-то там) училище мне не отдавало, предлагали, чтобы с результатами сдачи ехал в Серпуховское артиллерийское училище. Я не согласился и с одной только книжкой зачётов оценок при поступлении в училище, даже без паспорта, поехал в Померки.
И что я увидел? Институт режимный, по периметру забор с колючей проволокой, через проходную меня не пускают, пропуск выписать не могу, нет нужных документов. Иду и исследую забор, чтобы пробраться. Через какой-то проем обнаружил вдоль забора проволоку для собак. Были собаки или нет, неизвестно. Метров 100 влево от проходной (где-то возле столовой), в тени рядом растущих деревьев я забор перепрыгнул и помчался от возможного преследования в сторону главного корпуса.
Отдышался и отправился в приёмную комиссию. Там председателю этого органа я все честно рассказал, как на духу, показал единственный документ с фотографией — свидетельство сдачи экзаменов в училище, пообещал настоять на своём и забрать документы в училище. Оценки сдачи экзаменов в училище не признали, нужно снова все экзамены сдавать по-новому.
Классный мужик (не помню кто, он не с нашего фака), выписал мне пропуск, направление в общагу.
А уже завтра первый экзамен математика письменный, а я расслабленный, мозги уже отдыхали после напряга сдачи экзаменов в училище, а тут нужно их опять включать.
В общем, сдал.
В общежитие я не попал, снял классную квартиру на пересечении ул. Маяковского и Сумской (там трамвай пересекает Сумскую).
Да, ну дальше все пошло по правилам нашего инкубатора, но очень непривычно. Учился я в украинской школе и сначала очень трудно воспринималась терминология. Ударной нагрузкой была для на математика.
Софья Моисеевна Бронштейн классно читала. Длинное тёмно-синее платье в горошек.  Первая пара меня прямо шокировала. Никаких ознакомительных взглядов, никакой морали или эмоций. С первых минут заполняла доску уравнениями, не давая времени записать хоть какое-то пояснение или обозначение элементов уравнений. За пару она заполняла доску 8 раз, голова лопалась, а ещё я некоторое время вынужден был переводить себе на украинский язык. Повторю, читала классно, ни минуты не мог отвлечься, там посмотреть в окно или на девочек, которых было критично мало на курсе.
Вечером открывал конспект, рядом матанализ Бермана и до 3 ночи разбирал написанное.
Практические вела у нас Муза Фёдоровна Карташова. Вместе с Софьей Моисеевной составляли результативный тандем. Одна напрягала нас до грыжи на лекциях, вторая домашкой по 80 — 100 задач в неделю.

Вместе с домашкой по начерталке и косыми срезами в аксонометрии по черчению время на стирку носков было крайне ограничено…
Но…..!!!!!!!!! 3 сентября нам объявили колхоз и колхозная пауза позволила мне адаптироваться в русский язык.
Я был рад атмосфере учёбы!!!

 ДИКУН Борис, 2-ой факультет, 1973 г. выпуска (г. Таганрог, Россия)

Дикун Борис ХАИ

С А М О Д О Н О С
Идёт чёрно-белый фильм о буднях милиции. В кабинет вводят детину, криминального облика.
Следователь:
 Во-первых, напишите автобиографию.
 Какую ещё автобиографию?
 Это сведения о себе, кто вы, откуда, род занятий.
 Теперь понял – написать самодонос .
Воспоминание из школьной юности

Идя навстречу пожеланиям дорогих мне соучастников в том, что с нами было, моих приятелей, объединённых двумя уникальными явлениями: ХАИ и КВН. Делаю попытку честно выполнить обещание описать свою жизнь и деятельность после участия в КВН и покидания нашей альма-матер.

После КВНовская жизнь, схематично

К началу учебного года на 5 курсе я подзадержался и, соответственно, остался без общаги, прожив «зайцем» почти месяц. Но тут вмешалась вездесущая Слава Исааковна, руководитель Клуба выходного дня ХАИ (КВД, она велела мне идти к коменданту общежития № 8 (1-го факультета). Пришёл. Комендант говорит, что в общежитии есть ансамбль. Он ему не нравится, но он хочет, чтобы я сделал его хорошим.
Встретил меня ребята, естественно, не то, что холодно, а так Т = -272°К. Мол, руководитель ансамбля должен быть на голову выше остальных. Назывались они «Ну, погоди!» А группа впоследствии получилась – огонь. Хаёвцы конца 1971 – начала 1973 годов должны помнить и то, что мы делали в общежитии № 9, и не только. До сих пор мы дружим и общаемся.

Дикун Борис ХАИ

Фото 1. Ансамбль «Ну, погоди!», февраль 1973

Пятый курс я закончил летом 1972 года и, как и все, проходящие обучение на военной кафедре ХАИ, попал в военные лагеря. Всё это происходило в Черниговском военном училище лётчиков. Там я принял Военную Присягу и участвовал в обслуживании самолетов МиГ-21. Носил военную форму старого образца.

Дикун Борис ХАИ

Фото 2. Чернигов. Армейские будни

Лейтенант, старший лейтенант плюс ещё четыре с лишним месяца там же

Перед окончанием ВУЗа я принял предложение распределиться в Запорожье. Месяца через два после распределения было объявлено о дополнительном призыве офицеров запаса на два года в Морскую авиацию ВМФ СССР. Это не обсуждалось и было выполнено в добровольно- принудительном порядке. В эти списки попал и я, мне оставалось только ответить: «Есть!» Так я стал офицером Морской авиации ДКБФ (Дважды Краснознамённого Балтийского флота) и поехал в г. Быхов Могилёвской области БССР. Это произошло в первых числах апреля 1973 года.
В Быхове базировалась авиационная дивизия, состоящая из двух МРАП (морских ракетоносных авиационных полков): 170 Смоленского МРАП и 240 Севастопольско-Берлинского МРАП. Я получил назначение в ТЭЧ (технико-эксплуатационную часть) 240 МРАП.
Перво-наперво – знание матчасти. На вооружении в полку были самолёты Ту-16 в вариантах ракетоносец, заправщик и постановщик помех. На ввод в строй – месяц. Инженеры полка, каждый по своей специальности обучали нас. Особенно запомнился инженер по вооружению капитан Сотсков, который на занятиях вещал нам: «Товарищи! Запомните, самолёт – это летающий лафет!» Короче, ввели нас в строй, потекла военная служба, все метеоявления – наши.
Первый год моей военной службы ничем был неприметен. Всё ничего, кроме бесконечных праздничных построений. Один праздник мне нравился – 8 марта, единственный без построения.
Где-то в апреле 1974 года вызывают меня к начальнику политотдела дивизии полковнику Грекову Б.И. Тот вещает, что, оказывается, лейтенант Дикун участвовал в КВН на ЦТ и ещё руководил музыкальным ансамблем (кто «заложил», до сих пор не знаю). Так что, лейтенант, тебе, как кандидату в члены КПСС, партийное поручение и приказ – создать при ГДО (гарнизонном Доме Офицеров) вокально-инструментальный ансамбль и Театр Политической сатиры. Вот начальник ГДО капитан Хаитов Виталий Семёнович. Свободны все.
Так мгновенно для моих полковых командиров я превратился в сачка и почти дезертира. В составе ансамбля «Балтика» мы дошли до республиканского конкурса патриотической песни в Минске, на котором заняли второе место, пропустив вперёд только ансамбль «Верасы».

Дикун Борис ХАИ

Фото 3. Ансамбль «Балтика»

А тут ещё концерт художественной самодеятельности и требуется Театр политической сатиры. По названию, театр этот – порождение политрабочего ума (рот закрыл – рабочее место убрано). Думал я и надумал взять куски домашнего задания из нашего первого КВН на ЦТ, благо всё ещё было в памяти.
В процессе нашей музыкальной деятельности в ГДО организуется музыкальная студия. А преподавателями прислали выпускниц Могилёвского музыкального училища. Как-то пришлось зайти в их жильё. В одной из комнат меня впечатлил лозунг на стене «Лучше поздно, чем никому!»

Дикун Борис ХАИ

Фото 4. Будущий ансамбль «Юница»

Девочки владели традиционными инструментами: фортепиано, скрипка, баян (в народе – пылесос), домра (в народе – черпак), но они были музыкально грамотными. Так, впоследствии, появился женский ансамбль «Юница».
Вошёл я в дембельский 1975 год и после конкурса в Минске в августе попрощался со всеми и взял курс на Таганрог.

Таганрогский механический завод имени Г. Димитрова, ЛИС

В мае 1975 года на празднование тридцатилетия Победы в Быхов съехалось много ветеранов. Там я познакомился со штурманом Селивёрстовым Анатолием Кирилловичем, воевавшим в нашем полку. А приехал он из Таганрога и пообещал посодействовать мне в трудоустройстве.
Родители мои в 1969 году переехали из Белоруссии в Таганрог и жили там.
Вступил я на трудовую стезю в составе БТК (бюро технического контроля) ЛИС. В мои обязанности входил контроль и отработка систем: планер, управление, шасси, гидросистема, пневмосистема.
Завод серийно выпускал самолёты Ту-142М и Ту-142МК. Работа велась в три смены. Мы так и работали: неделя — первая смена, неделя – вторая, неделя — третья смена.

Дикун Борис ХАИ

Фото 5. Самолет Ту-142МК

Услышал от коллеги, что заводскому эстрадному оркестру требуется бас-гитарист. Решил пойти. Прихожу в ДК перед началом репетиции, познакомился с руководителем и дирижёром оркестра Анатолием Кузьмичом Терещенко (дружим до сих пор, он – крёстный моего сына). Говорю ему, мол, нужен вам бас-гитарист, вот он я. А он отвечает, что нет, бас-гитарист слабенький, но есть. А как насчёт просто гитары, это нужно очень. Дали мне гитару, положили ноты и – вперёд. Короче, Кузьмича я обрадовал, говорит, иди в ателье, там с тебя мерки снимут.

Дикун Борис ХАИ

Фото 6. Оркестр «Радуга»

Музыка музыкой, а работа мне не нравилась. Уж очень как-то всё это было монотонно, полёты от меня далеко. И тут я узнаю, что на заводской территории существует ОКБ и опытный завод. Пошёл я на ЛИК (лётно-испытательный комплекс), поговорил, со второго захода уговорил. По взаимной договорённости между предприятиями возможен был простой перевод.

Таганрогский машиностроительный завод, с 1989 года ТАНТК
(«Таганрогский авиационный научно-технический комплекс им. Г.М. Бериева»), лётно-испытательный комплекс (ЛИК)

Итак, в мае 1979 года я попал в волшебный мир лётных испытаний.
Первая должность – инженер по эксплуатации самолёта и двигателей в отделе эксплуатации на А-50 бортовой номер 10, первый опытный экземпляр.
Этот самолёт сделан на базе транспортного самолёта Ил-76, следовательно, для начала требуется изучить базовый самолёт. А это осуществляется на предприятии-изготовителе «Ташкентском авиационном производственном объединении им. Чкалова В.П.» (сокращённо ТАПОиЧ). Обучение было очень качественное. Два месяца учёбы с посещением цехов и отделов ТАПОиЧ. А корочка, выданная на ТАПОиЧ, часто помогала мне. После возвращения из Ташкента начались трудовые будни.

Дикун Борис ХАИ

Фото 7. Самолёт А-50 с автографами создателей

При переходе с серийного завода я имел чёткое намерение – попасть в отдел лётных испытаний. Начальники решили присмотреться ко мне, для начала – в отделе эксплуатации. Не мытьём, так катаньем в апреле 1980 года я перешёл в отдел лётных испытаний. Узнав о моей специализации на ЛИСе серийного завода, мне поручили испытания систем управления, планера, шасси, гидросистемы и пневмосистемы.
Вся работа крутилась вокруг А-50. Сначала первого опытного, затем второго опытного и вот в 1982 году третьего опытного – первого серийного. Уже был назначен ведущий инженер по самолёту, он и предложил мне должность помощника ведущего инженера по самолёту. Я, естественно, согласился. Одновременно я начал пробивать разрешение на участие в испытательных полётах. А в качестве помощника ведущего – это проще. Осталось – малое, пройти ВЛЭК (врачебную лётно-экспертную комиссию). А это – в Москву, в МАП. И вот в моём свидетельстве ведущего инженера 2 класса по экспериментальным работам и лётным испытаниям систем воздушных судов появилась вожделенная запись, заверенная печатями:
«Допускается к полётам ведущим инженером по экспериментальным работам и лётным испытаниям систем воздушных судов на всех типах дозвуковых самолётов».

Дикун Борис ХАИ

Фото 8. Летающая лаборатория А-60

Я уже начал изучать работу на штатном месте в самолёте А-50, но волевым решением начальника ЛИК меня переводят помощником ведущего инженера по самолёту А-60. Работа на А-60 продолжалась до июня 1986 года, когда самолёт сгорел прямо на стоянке. Расследованием занялась прокуратура.
А меня назначили ведущим инженером по системам (тем же: планер, управление, шасси, гидросистема, пневмосистема) на самолёт А-40. Вот с этого момента начался самый интересный и плодотворный период в моей жизни.
Самолёт-амфибия А-40 – уникальный летательный аппарат, с выдающимися лётными и мореходными данными.

Дикун Борис ХАИ

Фото 9. Самолёт А-40, первый, ещё не летавший

Где-то в октябре 1986 года самолет выкатили из сборочного цеха. По традиции (всё-таки – корабль, хотя и летающий), Главный Конструктор, Константинов Алексей Кириллович, разбил об водило бутылку шампанского. Самолёт отбуксировали на стоянку ЛИК. Начался этап подготовки к лётным испытаниям.
Долго ли, коротко ли, на 7 и 8 декабря назначаются рулёжки и пробежки. Это обязательная процедура для всех самолётов перед тем, как они начнут летать.
Начали выполнять пробежки. Пробежка – это самолёт на исполнительном старте (месте на взлётно-посадочной полосе, откуда начинается разбег). Колеса заторможены, двигателям устанавливается взлётный режим: РУД (рычаги управления двигателями) – вперёд до упора. Отпускаются тормоза, самолёт начинает разбег до заданной скорости. На заданной скорости РУД устанавливают на режим МГ (малый газ) – РУД на себя до упора, выпускаются воздушные тормоза, применяется торможение колёс.
И вот – очередная пробежка. Самолёт хорошо виден. Вот он начал разбег, бежит, бежит и, вдруг, отделяется от ВПП и уходит в небо, выполняет полёт «по кругу», не садится, а уходит на второй круг, затем выполняет заход на посадку и приземляется. Все в шоке. Полёта не должно было быть.
Самолёт оказался очень летучим. Такие случаи бывали, крайне редко, но бывали. Лётчиков, попавших в такую ситуацию, при благоприятном исходе награждали. А тут и МАП годовой план закрыл, а лётчика-испытателя, Лахмостова Евгения Александровича, уволили. Позже он продолжил испытания летающих малышей, самоделок и был удостоен звания Заслуженный лётчик-испытатель России.
В отличие от сухопутного самолёта, для гидросамолёта (самолёта, взлетающего и садящегося исключительно на воду) и самолёта-амфибии (самолёта, взлетающего и садящегося, как на воду, так и на сушу) предусмотрен такой вид испытаний, как мореходные испытания. Главная цель мореходных испытаний – определение предельных гидро-метеоусловий (высоты и длины волнения, их сочетания) для выполнения взлётов и посадок на воде.
В ноябре 1987 года был выполнен первый полёт самолёта А-40 с воды в Таганрогском заливе. Так и шли испытания самолёта с ВПП и с воды.
Для проведения мореходных испытаний существует филиал – Геленджикская испытательно- экспериментальная база (сокращённо ГИЭБ), созданная ещё по решению И.В. Сталина.

Дикун Борис ХАИ

Фото 10. Посадка самолета-амфибии А-40 №2. Геленджик

В октябре 1988 года для продолжения мореходных и других испытаний самолёт перелетел в Геленджик с посадкой в Геленджикской бухте.
Нам объявили, что в августе 1989 года предстоит первый официальный показ самолёта А-40 – участие в авиационном параде в Тушино.
Испытания продолжались. Дополнительно мы начали принимать участие в работах на втором экземпляре самолёта А-40.
20 августа 1989 года в Тушино состоялся воздушный парад, на котором впервые гражданам СССР и иностранным гостям был представлен в полёте самолёт А-40. Лётный и инженерно-технический состав, участвовавший в параде, были награждены часами с изображением А-40 на циферблате.
В конце ноября 1989 года встал на крыло самолёт-амфибия А-40 №2. Там свой ведущий по самолёту, своя техническая бригада и т.д. Выполнив несколько полётов по заводской программе, самолёт №2 улетел в Феодосию для выполнения своей части испытаний.
В декабре 1989 года ведущий по самолёту А-40 №1 был отстранён от полётов (по здоровью) решением ВЛЭК. Меня назначают помощником ведущего инженера по А-40 №1 и, естественно, в предстоящем 19 декабря 1989 года облёте самолёта я лечу ведущим инженером.
На следующий день после облёта назначен перелёт самолёта в Геленджик. Взлетели с ВПП нашего аэродрома, час полёта, далее заход на посадку и посадка на воду в Геленджикской бухте. Всё предельно просто, кроме нюанса. По давней традиции требуется подвергнуть процедуре морского крещения члена лётного экипажа, совершившего посадку на воду впервые. Это означает:
а) Окрещаемый – в лётном комбинезоне стоит на краешке у уреза воды.
б) Четверо членов лётного экипажа, взявши окрещаемого за две руки и две ноги, бросают его в море (пофигу, что дата зимняя 20 декабря).
в) На берегу при стечении народа окрещаемого ждут Царь Морей Нептун со стаканом 250 мл чистого спирта и врач с полотенцем.
г) Окрещаемый самостоятельно вылезает на берег, принимает благословление Нептуна (в уши) и стакан спирта (на грудь).
д) Врач визуально контролирует состояние окрещаемого и использует полотенце по назначению.
(За всю свою лётную жизнь на А-40 я не помню случая отступления от данной традиции. Когда мы бывали за рубежом, всех соискателей полетать мы честно об этом предупреждали. Ряды соискателей сразу редели… Но оставались самые-самые).
А мы продолжили мореходные испытания. Чем уникален Геленджик для мореходных испытаний? Тем, что есть бухта, защищённая от шторма (и то не всегда), и рядом открытое море, где можно поймать (именно поймать) участок морской поверхности с необходимыми параметрами волнения моря. Там выполнить взлёт и посадку.
В мореходных испытаниях есть понятие «взять волну». Это означает, что в полёте параметры взлёта и посадки, прочности, работоспособности систем самолёта соответствуют заданным. А тут ещё одна закавыка – чем бо льший параметр волнения моря (высоту волны) надо «взять», тем меньше вероятность этот параметр «поймать».
Наш самолёт №1 в октябре 1990 года (как было договорено с властями Геленджика) перелетел на ГИЭБ для продолжения мореходных испытаний.
15 декабря 1990 года вы «взяли» волну высотой 1,5 метра. С последствиями…

Дикун Борис ХАИ

Фото 11. После полёта 15 декабря 1990 года

Носовой обтекатель – см. фото 11, всё оборудование под полом было залито морской водой. Самое печальное – один из двигателей «захлебнулся» морской водой и подлежал замене. С середины января 1991 года испытания были продолжены.
В это время получаем новость – МАП принял решение об участии самолёта А-40 в 39-ом Международном Авиасалоне в Ле Бурже. Решено было выставлять на авиасалон самолёт №2 как имеющий более «товарный» вид.
На совещании у Генерального об участии ТАНТК в авиасалоне по настоянию командира экипажа было решено, что ведущим инженером на борту полечу я (к моему удивлению).
Вылетали мы из Таганрога 9 июня 1991 года. Для прохождения таможенных и пограничных процедур планировалась посадка в аэропорту Борисполь. На следующее утро, пройдя все необходимые процедуры, мы взлетели и выполнили полёт с посадкой на ВПП номер 25 аэропорта Ле Бурже. Когда нас после посадки отбуксировали на стоянку, мгновенно образовалась толпа прессы, хотя выставка ещё не была открыта.
На следующий день были квалификационные полёты – полёты по профилю демполёта с целью получения допуска к демонстрационным полётам от лётной дирекции авиасалона. Наш самолёт пользовался большой популярностью. Президент Франции, посетивший авиасалон, уделил внимание только самолёту А-40 с осмотром его внутреннего интерьера.
Журнал Flight International на авиасалоне присвоил самолёту А-40 титул Miss Paris. А почему Miss? Потому, что слово «самолёт (aircraft)» – в английском языке женского рода.
А мы хорошо осмотрели виды Парижа, т.к. жили в парижском отеле. Отдельная благодарность французским водителям автобусов, доставлявших нас каждый день на выставку и обратно. Они каждый раз ехали новым маршрутом. Вообще-то я был первый раз за границей, и Париж – это сильно по впечатлениям. Уже тогда на улицах Парижа были внушительные пробки, ощущались проблемы с местами для парковки.

Дикун Борис ХАИ

Фото 12. Статическая выставка. Возле самолёта Е-2 Hawkeye

18 июня мы вернулись (через Борисполь) в Таганрог, была устроена торжественная встреча.
Все были рады, что первый выход самолёта А-40 «в свет» закончился благополучно.
По договорённости, достигнутой в Ле Бурже, французская телекомпания TF1 должна была в ноябре 1991 года снимать в Геленджике фильм с участием самолёта А-40.
В октябре мы, как обычно, перелетели на самолёте №1 в Геленджик и приступили к мореходным испытаниям. И вот где-то 11-12 ноября к нам прибывает бригада человек шесть телеканала Ushuaia с популярным телеведущим Николя Юло (Nikolas Hulot). Четыре дня пришлось посвятить французам. Снимали они парные взлёты и посадки самолётов А-40 и Бе-12 в Геленджикской бухте, парные и одиночные полёты их над морем. Мы увидели современную аппаратуру, крошечные телекамеры, которыми был оклеен самолёт А-40. В итоге получился фильм продолжительностью где-то час двадцать, который показали на европейских каналах. Согласно договорённости, французы прислали видеокассету без права показа на TV.

Дикун Борис ХАИ

Фото13. Экипаж самолёта А-40, установивший мировые рекорды

Также в 1991 году мы начали устанавливать мировые рекорды на А-40. За все годы было установлено 149 рекордов. Всем членам лётного экипажа в 1991 году было присвоено звание Мастера Спорта СССР.
В декабре 1991 на самолёте А-40 №1 мы «взяли волну» более 1,5 метра. Воспоминание об этой посадке неизменно у всех участников вызывает эмоции. После той посадки у командира заклинило шею, у штурмана была повреждена рука, я дня четыре не мог сидеть. Вечерком собрались экипажем снимать стресс. Пошли разговоры о том, о сём… Смотрю на часы – три часа ночи. Я и говорю: «Прошу внимания. Мы застольничаем с 18.00. Уже три часа ночи. Заканчиваем пятнадцатую бутылку на шестерых, а все – ни в одном глазу». Вот такие они, мореходные испытания: мы определяем пределы или для самолёта, или для экипажа… Вопросительный знак.
Быт в начале 1992 подвергся изменениям. Исчезло большинство продуктов. Первая ассоциация с январём – мойва. Остальное – по случаю.
А тут новая показуха – в феврале 1992 года выставка в Сингапуре. Я не полетел, т.к. прерывать мореходные испытания было недопустимо. После гибели подводной лодки
«Комсомолец» в апреле 1989 года нашу фирму подстёгивали с целью создания спасательной версии самолёта, а тут самое главное – мореходность спасателя.
В конце мая 1992 года А-40 №1 вернулся на базу. Вскоре мы разбежались по отпускам. Отпуск у лётного испытателя (при наличии 60 часов испытательного налёта в год) составлял два месяца. Ушёл я в отпуск на июль-август и, наконец, приступил к полноценному исполнению функций мужа и отца. Когда до конца отпуска оставалась неделя, позвонили с работы и попросили срочно явиться пред светлы очи. Мне было сказано, что самолёт А-40 приглашён на выставку Air Expo-92 в Новой Зеландии, приглашение принято. Я назначен ведущим инженером по самолёту А-40 №2 со всеми вытекающими последствиями.
Выставка Air Expo-92 должна была состояться с 20 по 22 ноября 1992 года в Международном аэропорту города Окленд. Маршрут перелёта включал пять промежуточных посадок: Дубай (ОАЭ), Коломбо (Шри Ланка), Джакарта (Индонезия), Перт (Австралия), Сидней (Австралия).
Вылетели мы из Таганрога 11 ноября и менее, чем через пять часов, приземлились в дубайском аэропорту. Переночевали, искупавшись в водах Персидского залива.
После задержки по техническим причинам вылетели на Коломбо. Посадка по расчётам получалась на тёмное время суток. Когда до Коломбо оставалось лёта более 2 часов, тамошние диспетчеры доложили, что у них мощный тропический ливень, видимость почти нулевая, рекомендуют уйти на запасной аэродром в Индии. Все рейсы сидят в Индии или летят туда, включая рейс Аэрофлота. Наш экипаж ответил, что нам топлива до Индии может не хватить, будем садиться в Коломбо. Вышка ответила, что помогут экипажу всеми возможными способами.
Вскоре по остеклению кабины экипажа начали вспыхивать огненные шнуры, свидетельствующие о наличии в атмосфере статического электричества высокой напряжённости. И вот посадочная система самолёта (ILS) установила контакт с посадочной системой аэропорта Коломбо. Самолёт начал снижение по глиссаде. Дальний привод – не видно ничего, ближний – полосы не видно и, вдруг, второй пилот говорит, что увидел просвет и направляет самолёт туда. Наше упование – на радиовысотомер, глаза и мастерство пилотов, и тут – вот она, полоса, посадка. Самолёт рулит по ВПП, пилоты обнялись…
На следующее утро мы прибыли в аэропорт. Пилоты пошли «на брифинг».
После брифинга командир сообщил нам, что он перенёс полёт на Джакарту на завтра. Да и визуально было видно, что грозовая деятельность продолжается.
На следующее утро 14 ноября мы стартовали на Джакарту. По пути пересекли экватор. Фрукты и шампанское отметить такое событие были. Выполнив посадку и зарулив на стоянку, мы обратили внимание, что окружающая обстановка не похожа на крупный международный аэропорт. А тут ещё к самолёту подкатили шесть джипов с вооружёнными военными. Оказывается, мы приземлились на президентском аэродроме. Минут через сорок примчался представитель Аэрофлота и всё урегулировал.
Погуляв по столице Индонезии и переночевав в пятизвёздочном отеле Indonesia, мы вылетели на Перт (юго-запад Австралии). Посадка на ВПП Перта – как учили. Далее интереснее.
В Австралии (и в Новой Зеландии) первыми встречают прилетевший из-за границы самолёт санитарные врачи. Они опрашивают прилетевших с точки зрения их здоровья и предупреждают, чтобы они не брали с собой в отель продукты из самолёта. Далее они делают санитарную обработку самолёта внутри с помощью аэрозольных баллонов. В заключение выдают сертификат, что теперь самолёт А-40 бортовой номер 378 может беспрепятственно садиться в любом аэропорту Австралии.
Далее наш путь лежал на Сидней (юго-восток Австралии). В аэропорту Сиднея санитарные врачи нас не беспокоили. Поселили нас в прекрасном отеле. Ещё интереснее было после ужина. Оказалось, что мы разместились возле «квартала красных фонарей» и, соответственно, – фигуры за стеклом, шустрые надоедливые сутенёры. А мы что: «Руссо туристо…» и т.д.
И вот заключительный перелёт в Новую Зеландию. Самый короткий (три с половиной часа по расчёту). Принимали нас на аэродроме Веньюапаи, это аэродром новозеландских ВВС. Основной самолёт – противолодочный Р-3 Orion.

Дикун Борис ХАИ

Фото 14. На аэродроме Веньюапаи

На следующий день была презентация самолёта в бухте Waitemata. Навсегда врезался в память заход на посадку в бухте. Снижаемся по глиссаде, с высоты вся акватория бухты – белая (от судов мелких и поболее), а посередине – тёмная полоса. Вот эта тёмная полоса и была условная ВПП для приводнения самолёта. Это – свидетельство великолепной работы морской полиции Окленда. У нас на борту гости из мэрии города, другие официальные лица, включая посла России в Новой Зеландии.

Дикун Борис ХАИ

Фото 15. В бухте Waitemata

После презентации лётный состав хозяев устраивает «барбекю» для гостей. Практически каждый вечер устраивалось какое-нибудь мероприятие.
20 ноября мы перелетели с военного аэродрома в Международный аэропорт для участия в выставке. Посетителей было очень много, к нашему самолёту была огромная очередь

Дикун Борис ХАИ

Фото 16. В Международном аэропорту Окленда

21 и 22 ноября мы участвовали в демонстрационных полётах. В один из дней был такой случай. После заключительного демполёта самолёт А-40 с экипажем отбуксировали на место статической стоянки. Не успели мы выйти из самолёта, по трапу поднялись две умопомрачительной красоты стюардессы и два стюарда в форме авиакомпании Air New Zealand с двумя огромными металлическими чемоданами. Стюардесочки, очаровательно улыбаясь, заявили, что они решили накормить экипаж, который полдня пробыл в лётной зоне аэропорта, и экипаж, по их мнению, не имел возможности поесть.
Благо у нас на самолёте имелась комната отдыха, куда и были препровождены гости. В чемоданах были бортпайки и сувениры авиакомпании. Мы чудно пообщались. Стюардессы смущались и краснели, когда наш штурман обращался к ним “lady”.
В воскресенье 22 ноября после выставочных мероприятий, демонстрационных полётов и официального закрытия выставки был устроен приём для участников выставки.
По команде директора выставки, в наш самолёт было загружено: 40 ящиков пива в металлических банках, 28 ящиков напитков Coca-Cola, Fanta, Sprite и т.д. тоже в банках, 37 ящиков плодов киви, 10 ящиков вина.
24 ноября мы попрощались с гостеприимными новозеландцами и стартовали в обратный путь. Первая посадка – Сидней, затем Перт.
Про перелёт из Перта в Джакарту отдельно. Событие первое. После набора эшелона FL330 (высота 10050 метров) загорелось табло ВОДА В ОТСЕКАХ, конкретно – в хвостовом отсеке. Посоветовавшись с командиром, решили не обращать внимания.
(Уже в Джакарте установили причину, банка Кока-Колы вывалилась из упаковки, упала на острый угол в отсеке и пробилась. Струя брызнула на датчик воды.)
Второе. В полёте на Джакарту мы попали в область интенсивной турбулентности и в грозу. Все расселись по своим местам, привязались и начали получать тумаки от стихии. Самый крупный экран радиолокатора установлен у штурмана. По указанию командира он начал командовать, куда рулить. Перелететь грозу сверху – не вариант, высота облачности порядка 16 000 метров, обойти невозможно, кругом засветки от грозы. Штурман вёл самолёт по минимальным засветкам. Вообще казалось, что самолёт не выдержит таких ударов, но, немаловажная деталь, он был рассчитан ещё и на удары морской стихии.
Далее при возвращении знакомые аэропорты и, наконец, 29 ноября – посадка на аэродроме Таганрог Центральный. Нас встречал Генеральный, он сказал: «Все на тожественный ужин».
Во вторник мы с участниками эпопеи ходили по ЛИКу и раздавали всем встречным невиданные ещё плоды киви.
До Нового Года в Геленджик мы не полетели. Тут и отчёты, и углублённый контроль самолёта и его систем. Дел оказалось много. Самолёт А-40 №1 попал в Геленджик только в феврале 1993.
Ещё Геленджик славился своим винзаводом, основанном в 1869 году. Мы имели хорошие контакты (в больших объёмах) с руководством винзавода. Например, 24 мая 1993 года самолёт №1 возвращался в Таганрог. На борту было доставлено 700 литров вина с Геленджикского винзавода и 500 литров коньяка из Абрау-Дюрсо. Всё это делилось по-братски.
А руководство уже ставит очередную задачу – полёт в Англию, аэродром Woodford, принадлежащий компании British Aerospace. Повод – Великобритания рассматривает вопрос закупки самолётов А-40 в противолодочном варианте взамен самолёта Nimrod.
Сказано-сделано. Расстояние 3600 километров, без промежуточных посадок.
Дополнительно наш визит связан с аэрошоу на аэродроме Woodford.
Посетили мы завод, который выпускал самолет British Aerospace 146, впечатлились исключительной чистотой в цехах и прекрасной организацией рабочих мест.
Также нас пригласили в музей, созданный энтузиастами и фанатами бомбардировщика Vulcan.

Дикун Борис ХАИ

Фото 17. У самолёта Vulcan

Посмотрели мы на аэрошоу и Нимрод. Аскетичный самолёт. Толкуем пилотам, мол, вот наш А-40 будет взамен вашего Нимрода, а они отвечают, мы что, crazy, чтобы садиться на воду.
Интересным было возвращение. Оформили вылет, подписали нам FL330 (эшелон полета по маршруту на высоте 33 000 футов или 10050 метров). Взлетаем, нам диспетчер Манчестера даёт набор до 5 000 футов и курс не на юг, а на север. Потом курс 320 и даёт снижение до 1 000 футов. Мы ничего не понимали, пока не увидели под собой ВПП и аэропорт. Диспетчер извинился, они очень хотели увидеть наш самолёт. Всё, набор эшелона, курс 170.
1996 год принёс два события, которые изменили ситуацию у нас на фирме.
Первое событие:
– правительство приняло решение о проведении Гидроавиасалона и Конференции по гидроавиации. Началась интенсивная подготовка к этим мероприятиям.
Второе событие:
– нам удалось вернуть на предприятие самолёт Ил-76ТД.
Меня взяли в экипаж в качестве бортоператора. Выполняли мы коммерческие рейсы, начиная с ноября 1996 года, под флагами российских авиакомпаний. Летали в Бельгию, Францию, Индию, Азербайджан, Армению, Таджикистан, Туркмению, ОАЭ.
В сентябре 1996 года с успехом в Геленджике прошёл первый Гидроавиасалон, где А-40 был главной звездой.
Закончился праздник гидроавиации, начались интенсивные коммерческие полёты.
Научился спать в полёте в спартанских условиях.
В июле 1997 года мне предложили участвовать в международном контракте с израильской компанией IAI (Israel Aircraft Industries, ныне Israel Aerospace Industries) в качестве ведущего инженера по самолёту. Так я связал свою работу до конца 2016 года с Израилем. Проект и самолёт назывались АИ. Официальный язык контракта – английский.
Пообщавшись с израильскими коллегами, понял – английский надо совершенствовать. Нашли в Таганроге курсы английского языка Language Link, где преподаватели – носители языка, т.е. англичане. Учительницу звали Джили. Поначалу ничего не понимал (русского она не знала), месяца через полтора стал ухватывать её слова. За девять месяцев стал нормально общаться с израильтянами. C Джили мы расстались на выпускном банкете в кафе «Лунный камень».
А самолёт А-40 участвовал в Гидроавиасалонах по чётным годам с 1996 года по 2008. Мы там и мировые рекорды устанавливали.

Дикун Борис ХАИ

Фото 18. Демонстрационный полёт над Геленджикской бухтой. Справа налево: А-40, Бе-200, Бе-12

Дикун Борис ХАИ

Фото 19. Сентябрь 2006 года. После установления мировых рекордов на А-40

Но основные трудозатраты у меня были по проекту АИ. Конечным пользователем самолёта АИ был Китай. Раз в месяц мы стали встречаться на 3-4 дня с израильскими специалистами поочерёдно – в одном месяце в России, в следующем в Израиле.
Было интересно познакомиться с американской системой менеджмента. В Израиле используются руководящие документы FAA (Federal Aviation Administration) и другие из США. Система интересная, эффективная. У нас попытались перенять, получилось сплошное уродство.

Дикун Борис ХАИ

Фото 20. Разбор выполнения первого вылета

Дикун Борис ХАИ

Фото 21. Слетали с израильтянами

В июле 1999 года подняли самолёт в воздух. Далее пошли интенсивные полёты, перелёт в Ульяновск на покраску и обратно. Уже в октябре, за один день до назначенного контрактом срока самолёт перегнали в Израиль. Никто не верил на IAI, что мы выдержим назначенный срок. После такого события весь скепсис по отношению к ТАНТК прошёл. А в мире уже тогда началась тенденция, что выдерживание сроков было редкостью.
После перелёта в Израиль несколько полётов мы просто катали китайский генералитет. В начале 2000 года мы выполнили серию испытательных полётов с участием лётчика-испытателя IAI.
С октября 1999 по июнь 2002 года большую часть времени я находился в Израиле. Местные коллеги очень хорошо организовали наш быт. Жили мы в отеле в прекрасных условиях. Нас возили на работу на комфортабельных автобусах. Про питание – количественно и качественно, надо написать отдельно. Два раза в месяц нам устраивали экскурсии. Мы посмотрели многое, в Израиле прекрасные эрудированные гиды. Один гид оригинально с нами знакомился: «Здравствуйте! Разрешите представиться, у меня редкое еврейское имя – Фёдор».
Вдруг, в сентябре 2000 года – гром среди ясного неба, нам объявляют, что проект АИ закрывается по настоянию Конгресса США. А что и как дальше – неизвестно.
11 сентября 2001 года я был в Израиле. Среди наших коллег преобладали шок и паника.
И вот в январе 2002 года наши заказчики израильтяне объявляют, что необходимо выполнить на самолёте регламентные работы, выполнить облёт после регламентных работ и перегнать самолёт в Китай, при этом израильский комплекс на самолёт установлен не будет. Далее следует история, требующая отдельного рассказа. Но это потом.
Далее наши контакты с компанией IAI не прервались, мы продолжали сотрудничать под флагом «В счёт будущего контракта».
В марте 2004 года новый контракт был подписан. А 28 марта мы (инженерно-техническая бригада) должны были прибыть в Ташкент на авиазавод ТАПОиЧ. Задача – отобрать три самолёта Ил-76ТД для последующей модернизации в самолёт AWACS для ВВС Индии. Радиотехнический комплекс будет израильским.
На ТАПОиЧ по территории предприятия стояло множество самолётов Ил-76, склёпанных ещё в 1990-е годы. Посмотрев несколько машин, мы отобрали три лучших, по нашему мнению.
На загибающемся заводе закипела работа. Самолёты надо было довести до лётного состояния, выполнить весь цикл сдаточных испытаний. На эту работу был предусмотрен один год.
В 2005 году в апреле первый, в мае второй и в июле третий самолёты были уже в Таганроге. В проекте была ещё одна грандиозная задача – ремоторизация. Вместо двигателей Д-30КП-2 на трёх самолётах должны быть установлены двигатели ПС-90А-76. С этими двигателями самолёт Ил-76 приобретает новое качество.
На производстве и в ОКБ закипела работа. 29 ноября 2007 года самолёт с заводским номером 9402, бортовым номером KW 3551 выполнил первый вылет на глазах присутствующих израильтян и индусов.

Дикун Борис ХАИ

Фото 22. Экипаж, выполнивший первый вылет самолёта ДРЛО №1

Наши израильские заказчики поставили жёсткие временные рамки – в январе 2008 первый самолёт должен быть в Израиле для установки радиотехнического комплекса. Объём испытаний мы сократили до шести полётов. Седьмым был перелёт по маршруту Таганрог Южный – Международный аэропорт Бен Гурион.

Дикун Борис ХАИ

Фото 23. Экипаж, перегнавший самолёт ДРЛО №1 в Израиль

В Израиле предстояли наземные и лётные испытания самолёта №1 с израильским комплексом.
Самолёт ДРЛО №2 был поднят нашим экипажем 11 января 2009 года. На втором самолёте предстоял большой объём лётных испытаний. Предстояли и были выполнены полеты по заправке самолёта в полёте.

Дикун Борис ХАИ

Фото 24. Полёт в строю заправки

Это пожалуй, самый сложный и самый напряжённый раздел испытаний, он требует более подробного описания. Оно есть, но попозже.
В двадцатых числах июня 2009 года испытания самолёта ДРЛО №2 закончились. 23 июня самолёт вылетел и 24 июня прилетел в Израиль с посадкой на ВПП Международного аэропорта Бен Гурион.
На самолёте №2 в августе 2009 года мы провели испытания в условиях высоких температур наружного воздуха. С этой целью мы перелетели ещё южнее – на аэродром Овда. Вся бригада: россияне и израильтяне, разместилась в пятизвёздочном отеле города-курорта Эйлат на Красном море.
10 июня 2010 года подняли самолёт ДРЛО №3. Испытания этого самолета выполнялись, как испытания серийного самолёта, т.е. – работоспособность систем и оборудования, лётная оценка пилотажных свойств. По ряду технических причин самолет перегнали в Израиль только 8 октября 2010 года.
Учитывая исключительно положительные оценки специалистов индийских ВВС самолётов ДРЛО, израильтяне решили подсуетиться и купить на ТАПОиЧ ещё пару самолётов Ил-76ТД. С этой целью в 2010 году они начали переговоры, при нашем участии, с руководством авиазавода. Но вмешалась политика и в продаже летающих полнокомплектных самолётов было отказано на самом высоком уровне. ТАПОиЧ готово было продать только склёпанные корпуса, причём доставка их в Россию, в Таганрог была проблемой заказчика, т.е. компании IAI.
Заказчики нашли компанию по перевозке крупногабаритных грузов и подписали контракт на поставку двух самолётов в разобранном виде. На самолётах выполнялась предпродажная подготовка, затем разборка самолётов на агрегаты. Я был объявлен «ведущим инженером в изгнании», т.к. в указанный срок командовал процессом по поручению компании IAI.
Транспортировка выполнялась: на автомобильных прицепах из Ташкента, через Казахстан до Каспия, далее – перегрузка агрегатов на баржи, далее – Каспийское море – Астрахань – Волга – Волго-Донской канал – Дон – Азовское море – Таганрог. Перевозчики передали нам видеоролик перевозки агрегатов самолётов по суше.
На этом активная часть работы завершилась. Так, посещали Индию (города Нью-Дели и Агра), решали текущие вопросы.

Дикун Борис ХАИ

Фото 25. У Тадж-Махала

В 2017 году меня назначили ведущим инженером по лётным испытаниям самолётов А-50У после модернизации. Работа нужная, важная, но…
За четыре дня до своего 71-летия в марте 2019 года провёл испытания самолёта А-50У в полёте.
В апреле посетил ЦБЭЛИС (Центральная больница экспертизы лётно-испытательного состава) в городе Жуковский, где подтвердили качество моего здоровья для испытательных полётов, НО…
НО очередной руководитель нашего предприятия выгнал всех старше 65 лет, не слыша воплей начальников подразделений.
26 апреля 2019 я оформил все документы на увольнение, сдал пропуск, вышел из здания отдела кадров, перекрестился и сказал: «Господи! Благодарю Тебя, что я никого не убил, что сам не убился. Благодарю Тебя! Благодарю Тебя! Благодарю Тебя, Господи!»

P.S. Позаимствовав идею у Толи Артёменко, докладываю:
С апреля 1998 года по апрель 2019 года – пенсионер-любитель.
С мая 2019 года по настоящее время профессиональный пенсионер.

 ТИМЧЕНКО Альбина, 2-ой факультет, 1974 г. выпуска (г. Харьков, Украина)

Тимченко Альбина ХАИ

Тимченко Альбина, с одной стороны, хаевский специалист, прошедший харьковский приборостроительный завод им. Т.Г. Шевченко, НПО Союз Турбогаз, Укр НИИгаз, а с другой, это художник, в квартире которой куда ни глянь везде картины

Тимченко Альбина ХАИ

Тимченко Альбина ХАИ

Тимченко Альбина ХАИ

Тимченко Альбина ХАИ

Тимченко Альбина ХАИ

Тимченко Альбина ХАИ

Вперед и вверх, Альбина, к новым вершинам!

 ТЕРНОВОЙ Николай, 1-й факультет, 1971 г. выпуска (г. Харьков. Украина)

Терновой Николай ХАИ

Альма — матер

ХАИ! Как много в этом слове
В душе у нас переплелось,
Как много то, о чем мечтали,
Для нас сбылось и не сбылось.

Здесь, на окраине столицы,
Схлестнулись судьбы и пути
Тех, кто без неба жить не может.
Как без него? С ума сойти!

ХАИ — это тысячи в небо влюбленных,
ХАИ — это горечь падений и взлет,
ХАИ — это рейтинг высокий в науке,
ХАИ — это многих питомцев полет.

ХАИ — это гордое званье «Хаевец»,
Поэзия «бочки» и «мертвой петли»;
Известная в мире «змея Пугачева»
Возникла впервые в хаевском НИИ.

ХАИ — это юности нашей вершина,
ХАИ — это знаний глубоких моря,
ХАИ — это елочки и тополя,
ХАИ — это ты, друг, ХАИ — это я!

ХАИ — это думы о поросли юной,
Подкурсы для них, ФМШ и лицей;
Святому здесь принципу каждого учат –
Разумное, доброе, вечное — сей!

ХАИ — КВН искрометно веселый,
Народный театр, не забудьте Хому,
А если кому-то и этого мало –
Добавьте вы солнечный отдых в Крыму.

«Хаевец» — не просто студентов названье,
А высшее званье — поверьте, друзья!
Ведь все мы, «хаевцы», — как братья родные,
И все мы как будто большая семья!

Мы в майские дни все в ХАИ соберемся;
Трубач, ты нам сбор в этот день протруби!
Салютом взметнется огонь разноцветный –
Во славу «хаевцев», во славу ХАИ!!!
2001 г.

Терновой Николай родился в Беговетском районе Ташкентской области. Закончил железнодорожное училище в Петропавловске-Камчатском.
Проходил службу в Советской Армии в частях морской авиации.
После службы в 1965 году поступил на самолетостроительный факультет ХАИ.
Окончив ХАИ, работал на ХАЗе технологом на разных должностях в сборочных цехах.
В 1979 году был приглашен на должность заведующего вновь созданной Отраслевой Научно Исследовательской Лаборатории ОНИЛ-3 ХАИ.
С 1989 по 2016 год работал главным инженером организованного на базе отдела летных исследований кафедры конструкций самолетов и ОНИЛ-3 Научно Исследовательского Иститута Проблем Физического Моделирования режимов полета самолетов. Занимался решением вопросов материально-технического и организационно-методологического обеспечения деятельности НИИ ПФМ.
И писал стихи… Книгу своих стихов назвал «С любовью к Вам»

Песня о ХАИ и «хаевцах»

На поселке Жуковского праздник,
Ежегодный в весенние дни.
Здесь поют, веселятся и пляшут,
Фейерверком взлетают огни.
Это праздник! Это праздник!
Называют его «День ХАИ»! 2раза

Я дорогу давно себе выбрал:
После школы — лишь только ХАИ!
Ведь нельзя на земле жить без неба,
Здесь надежды и мысли мои.
Мне бы только, мне бы только,
Стать, ребята, студентом ХАИ! 2раза

Здесь научат летать и не падать,
Лонжероны и бимс рассчитать.
И почетное званье «Хаевец!»
Будет вслед тебе гордо звучать.
Это счастье! Это счастье!
Это гордость — хаевцами стать! 2раза

Тяжело нам в учебе, не скроем,
Но об этом ли нам горевать,
Ведь хаевский багаж нам позволит
Все задачи с успехом решать.
Это школа! Школа жизни!
И ее суждено нам познать! 2раза

Широки у меня перспективы -
В Украине ты флагман, ХАИ,
И питомцев твоих принимают
СэШэА, и Китай, и Мали!
Мне бы только, мне бы только
Поскорее закончить ХАИ! 2раза

Я окончу ХАИ, я уверен,
И уверенно дальше пойду.
Через 10 и 20, и 40
В эти стены я снова войду
Здравствуй, в городе город прекрасный,
Здравствуй, юности нашей приют!
Всем хаевцам, навеки ушедшим,
Всем хаевцам, хаевцам живущим, 2раза

В этих стенах себя всем нашедшим
И родному ХАИ — наш салют!!!
Всем хаевцам, хаевцам, хаевцам
И родному ХАИ — наш салют!!!
май 2003г

Встреча друзей
Выпускникам ХАИ 1971 года посвящаю

Соберутся друзья через годы,
Будут юность свою вспоминать,
И под сводом банкетного зала
Будет: «Помнишь?» весь вечер звучать.

«Помнишь, друг, как в ХАИ поступали –
Исполненье мальчишеских грез,
Наши первые лекции, лабы,
Богодуховский первый колхоз?

Помнишь, друг, комсомольскую стройку
И как строили вместе ХАИ,
И как вместе с родным институтом
Мы учились, мужали, росли?

Помнишь Шуна, Фурсу и Герона?
Ты Шеломова помнишь, дружок?
Помнишь, Толя, 6-ю общагу?
Помнишь, Ира, последний звонок?».

И Невяжского вспомним, и Бута,
Папу Дыбского вспомним, дружок
«Вспомни, Мишка, 6-ю общагу!
Вспомни, Боря, последний звонок!».

Вспомним юность свою золотую,
Первый девичий любящий взгляд.
«Помнишь, Гена, военные сборы
И тюменский лесной стройотряд?».

Есть и дети у нас, есть и внуки,
И давно ты, дружище, седой,
Но пока мы встречаемся вместе,
Остаешься, как был, молодой!
* * *
Соберутся друзья через годы,
Будут юность свою вспоминать,
И под сводом банкетного зала
Будет: «Помнишь?» весь вечер звучать.
июль 2003 г

Терновой Николай ХАИ

В подготовке этого материала участвовали Баранов Андрей – выпускник 1-го факультета 1981 года выпуска, Турко Леонид, Яценко Виктор – выпускники 1-го факультета 1971 года выпуска.
СПАСИБО!