МОРОЗ Мария, 5 факультет, 1988 г. поступления (Украина, Харьков)

МОРОЗ МАРИЯ ХАИ ГРОМАДА В ДЕВЯТЬ ЭТАЖЕЙ
(эссе, посвященное «Двенадцатке-91»)

Громада в девять этажей, опоясанная бесконечными рядами балконов, разукрашенная рогами антенн, подолами занавесок и бельём на хвостиках прищепок, отражается в выщербленном асфальте.
Стоптанные ступеньки как один из способов спуска и крутая тропинка рядом – как другой и более быстрый.
Замысловатый лабиринт входных дверей; радуга объявлений на стене; неизменная «баба – Рекс» в стеклянной будочке; вечное противоречие между лифтом и лестницей.
Рыцарь на трёхколёсном велосипеде; бойницы дверных проёмов; цветомузыка ламп дневного света; веер разнообразных запахов в аккомпанементе номерков на дверях.
Замок «от честных людей»; ход вниз, похожий на лисью нору; низкая притолока с риторическим вопросом; на умывальнике – забытый бритвенный прибор; под умывальником – довольная пивная канистра; N! орущих за дверями магнитофонов; заседание сапог на половой тряпочке; и, наконец, знакомое приветствие: «Добрый вечер!»

***

КОРИДОР ГК
(эссе, посвященное 3-ему этажу главного корпуса ХАИ)

Лампы дневного света на потолке – как верстовые столбы. Бледно-голубой, белый, нездорово-розовый. Белый, розовый, голубой. Белый, голубой. В конце этой анфилады призрачных отблесков – распятие окна.
Нет, мне не надо туда идти, не угадали. И никакой метафизики – просто обычный, длинный, скучный своей казённостью, коридор. Нет-нет, никакой мистики! Я просто сажусь на мраморный подоконник и спокойно созерцаю, как окостеневшая чешуя паркета оживает, стрела коридора искривляется и оконное распятие скрывается за углом…

 МОРОЗ МАРИЯ, 5 факультет, 1988 г. поступления (Украина, Харьков)

Мороз Мария ХАИ А про беременную канистру все помнят? Это когда берется пластмассовая канистра литров на 10, наливается в нее кипяток и кто-нибудь на ней прыгает. После такой процедуры канистра «беременеет» – написано на ней 10литров, а пива влазит уже 12. Оно ж из крана набиралось, кто б его там мерил…

 ГАЙДАМАКА Вадим, 2-ой факультет, 1988 г.выпуска (Беларусь, Минск)

Гайдамака Вадим ХАИ История не моя, с сайта anekdotov.net. В свое время вызвала у меня массу положительных эмоций. Поэтому не поленился найти ее и предложить к прочтению. Кто хоть раз добирался с Салтовки в ХАИ летом в 17 автобусе – тот поймет.
Рассказал Whiteson (o.b.) ([email protected])
Представим себе.
Город Харьков.
Конец июня (кажется, 1992 года).
Оч-чень солнечный день.
+32 по Цельсию.
Автобус ЛАЗ-697 маршрута № 17.
Ласкающая слух песнь надрывно ревущего мотора.
Заднее сиденье со столь необходимым в это время года подогревом снизу.
На нем – пять студентов ХАИ, путешествующих в сторону родной общаги, при этом наслаждаясь теплотой и свежестью пришедшего лета.
Добавим сюда еще несколько десятков сограждан, вполне разделяющих их чувства.
И вот сию идиллическую картину нарушает (а может и довершает) некая особа преклонного возраста, имеющая Personal Data 150х150х150, где вышеуказанные цифры – вес, рост и объем груди соответственно. Она предпринимает ожесточенные попытки втиснуться в любимый всеми автобус в районе Салтовского рынка (есть такое историческое место) с двумя пустыми корзинами в руках. Успешно.
В этой вполне привычной картине обращает на себя внимание ее пышный (см. выше) бюст и подчеркивающее и частично обнажающее всю эту роскошь глубокое декольте.
Хозяйка сего декольте располагается таким образом, что ее арбузные груди (по Ильфу и Петрову) приходятся как раз на уровне лица одного из сидящих на заднем сиденье студентов. Автобус катится, подпрыгивая на кочках; уже изрядно покрывшийся испариной лоснящийся бюст мерно покачивается, а студенты имеют удовольствие лицезреть «распространение гармонических колебаний в упругих средах» на живом примере, скаля при этом зубы и отпуская разного рода комментарии (известно, какие). И в этот момент автобус съезжает с асфальта на брусчатку перед подъемом на гору и попадает в здоровенную колдобину (она, поди, и ныне там есть).
Далее – как в замедленном повторе…
Декольте (или что-то там еще) не выдерживает натиска, а точнее говоря отрицательной перегрузки, и левая или правая (приятель не уточнил) грудь вырывается на волю и с характерным мокрым звуком шлепает бедного товарища под нижнюю челюсть…
Что было далее, смехом назвать нельзя. Это был вой, медленно прокатившийся из задней части салона в переднюю (не всем было видно, а очевидцы уже постарались донести все в деталях, когда сами пришли в себя).

 ФАЛЕЕВА Рина, 1-й факультет, 1990 г.выпуска (Украина, Донецк)

Фалеева Рина ХАИ Я — комсорг той группы, которую отчислили из института за 1001 ночь. Хочу внести уточнения в распространенные легенды на правах непосредственного участника этих событий. Никакой драки с пограничниками не было! Наша беда была с том, что мы решили пойти не в ближайшие выходные, а высчитали именно 1001 ночь — 28 мая 1985 года, со среды на четверг. В среду у нас были 3 лекции, и мы думали, что проскочим.
Но не подумали о том, что 28 мая — это День пограничника, а значит в парке Горького, где мы пересаживались на трамвай, будет масса пьяных пограничников и приблизительно столько же блюстителей порядка и работников райкомов, горкома и обкома. Пересаживались с троллейбуса на трамвай. Прятаться не собирались, шли такие гордые! Знамя на ветру развевается, чёрное с ярким рисунком! Совершенно не думали, как это будет истолковано. А что такое чёрное знамя в те времена? Да ещё и со змеёй! Провокация! Да ещё и на празднике пограничников! Нас потом за это знамя трепали на всех заседаниях! В парке горкомовских и райкомовских работников было больше, чем милиции.
Нами заинтересовался именно работник горкома комсомола (его фамилию я не помню), заинтересовался нашим странным знаменем и подозвал милицию. Нас забрали в отделение и устроили обыск, в надежде найти спиртное. Немного раньше, в апреле, в стране был принят антиалкогольный закон, людей увольняли с работы, выселяли из общаги, только за то, что нашли у них пустую бутылку из-под спиртного, причём неважно пиво или шампанское. Мне большого труда стоило уговорить 17 человек не брать спиртное и придумать так, чтобы и без него было весело. Те, кто был очень не согласен, решили, что поедут квартирьерами на сутки раньше, но их было всего 4 человека.
Так что как нас не шмонали в отделении, никакого криминала не нашли и отпустили. Мы решили, что инцидент исчерпан и спокойно поехали на турбазу. У нас была самая классная 1001 ночь!!! Просто, чтобы было весело на трезвую голову – нужно готовиться тщательней. Утром, когда мы вернулись на пары, на нас смотрели как на смертников. Оказывается, товарищ из горкома, видимо очень хотел медаль на грудь, вернулся в отделение, забрал наше знамя, и, сотрясая им, приехал в ХАИ, к секретарям комитета комсомола и парторганизации. Они пошли искать нашу группу и выяснили, что нас на занятиях нет. На следующий день нас решили разобрать на открытом комсомольском собрании и заклеймить позором всем коллективом! Но народ, низкий ему поклон, стал на нашу защиту, сколько не брызгали слюной партийные и комсомольские бонзы! Нас потащили выше, выше и выше, и таки исключили из комсомола за несоответствие высокому званию. Но состава преступления не было! На дворе уже дул ветер перемен.
Единственная претензия — коллективный пропуск одного учебного дня. С этой формулировкой нас и турнули из института. И поползли слухи. Мы не собирались мириться и решили, по крайней мере, рассказать народу, как было на самом деле. Тайно встречались с людьми с других факультетов и рассказывали. Потом написали письма в «Комсомольскую правду» и ЦК ЛКСМУ. Потому что понимали, если не поднимем бучу — нас не только не восстановят через год, но и в сапожную мастерскую в радиусе 5 км от института не возьмут. Из газеты приехала Наталья Корсакова, низкий ей поклон, а из ЦК ЛКСМУ, представьте себе, Александр Зинченко, тот самый — респект и уважуха. На том и порешили, отменять решение столь уважаемых органов никто не будет, а мы за свою выпендрёжность должны заплатить ударным трудом и доблестной службой! В итоге почти все восстановились, закончили, все ударники капиталистического труда. Это событие сроднило нас неимоверно!
Так что свою 1001 ночь помним отчётливо по минутам и отмечаем, в 2010 году 28 мая — 25 лет! Принимаем поздравления! А для своих сокурсников мы так и остались группой 136. Всем, кто нас помнит, пламенный привет!

 ПРИЛЕПО Виктор, РТФ, 1971 г.выпуска (Украина, Харьков)

Прилепа Виктор ХАИ Шестидесятые годы… Альпсекция тогда встречала праздники Нового года в лесу на Фигуровке под Чугуевым, где были базы отдыха ХГУ и ХПИ, но не было базы ХАИ. Поэтому мы ставили палатки (спать при встрече Нового года у костра – всего-то надо, немного передремать под утро), наряжали живую елку и к нашему костру приходили в гости альпинисты ХГУ и ХПИ.
Особенно удалась и всем запомнилась встреча 1969 года с костюмированными Дедом Мороза и Снегурочкой, с поздравлениями и концертом до утра, на котором были песни, стихи, лотерея, шуточные танцы.
Украшением концерта было то, что мы смотрели и слушали “в течение всего вечера … детектив в десяти частях о трудной работе наших чекистов” (с майором Прониным) в исполнении Гусева и Олейника. Запомнилась еще в их исполнении песня «Солдаты группы «Центр» — песня «из спектакля Театра на Таганке», как они ее обычно объявляли.
А наутро было еще открытие идола, которого Гусев ваял (вырубил топориком) накануне.