Историй много, и каждая дорога, но «выпукло» перед глазами — экзамен, практически совмещенный с приемом курсового по аэродинамике в исполнении АРКАДИЯ ГРИГОРЬЕВИЧА САХНО.
Происходило в течение двух суток.
Сутки первые (до экзамена):
я принес «готовый» проект… Ни тени негодования со стороны преподавателя. Тщательно вычитана записка; выявлено несоблюдение закономерностей; найдены сбойные колонки в «простынях» распечаток (очки при этом сдвигались на сократовский лоб); ткнуто носом в формулы, указано на причины; отослано по-блату, внеочереди, к оператору ночной смены ВЦ для пересчета (благо, все в самолетке); еще раз проверено; построены графики; заданы вопросы; в хвостовке проставлен зачет с оценкой…
Ни единого грубого слова (так и хочется сказать, «мата»), полное проникновение в студенческие проблемы, невообразимое, ангельское терпение!!!…
Сутки вторые (остаток первых мною проведен в угрызениях совести и чтении учебника), экзамен:
красная простыня на столе в 8-45 выразительнее любой корриды, но воспринимается расплывчато… Берется билет, «садится» на первую парту, готовится… Первая попытка сдачи… Дополнительный вопрос, Вторая… Аналогично… Третья… Становится интересно… Пол группы уже в «Лесном»… Теперь нас осталось трое… В конце концов — один на один!
Вышли за проходную в 23-10, мирно беседуя о проблемах устойчивости в аэродинамике и скорочтения (в обучении).
Оценка «4″.
Я оценил выдержку Аркадия Григорьевича вполне и запомнил навсегда!

Несомненный кумир студентов – ПРОЦЕНКО ВЛАДИМИР СИДОРОВИЧ.
Владимир Сидорович — человек демократичный и снисходительный… до определенной меры. Мой же провинциальный оптимизм был дополнен опытом, показавшим, каким он бывает в гневе. Тройбан на первой сессии без права пересдачи поверг меня в отчаяние, в состояние предсуицидальное… Чего жалеть, сам виноват.
Но известен пример более яркой и здоровой реакции на неудачу, неспроста жизнь свела с Тюриным А.И. — через четверть века мы выявили некое сходство студенческих судеб. Сдавая тот же экзамен В.С. Проценко, Тюрин выпросил «2». А когда подобревший профессор назначил дату пересдачи и предложил в определенное время прийти к нему на дополнительную консультацию, тот ответил: «Владимир Сидорович, на это время у нас с товарищами запланирован поход на пиво, на Хому…». Такое самообладание вырабатывается в сибирских деревнях, когда по Вам лунной ночью палят из ружья пьяные охотники. У Тюрина был такой опыт(!), посему ответ честный, без истерик. Но и подобную откровенность мог позволить себе не всякий кандидат наук… В конце концов, экзамен был сдан на «4».

Первое впечатление самое верное. Оно ошеломило.
После первой переклички потока из 120 человек преподаватель мог к каждому студенту обратиться по фамилии. Блестящий лектор, он был в состоянии не только мобилизовать, но и вдохновлять аудиторию. Все понимали, этот предмет не выучить нельзя, обратное было бы безнравственно. Прекрасно продуманный, выверенный материал был донесен до каждого, давался под запись и закреплялся примерами. Примеры решались им же устно, быстрее, чем контрольный расчет на калькуляторе (исходные данные брались «из зала»). Единожды в течение семестра он вошел в аудиторию через 1,5 минуты после звонка, и за это время по рядам успела прокатиться волна беспокойства: «неужели опаздывает»..? Зато каждый академический час заканчивался не по звонку, а на 5-7 минут раньше, и мы успевали сбегать в буфет. Искусство лектора – божий дар. Чего греха таить, и в те времена были преподаватели, «читавшие» для двоих-троих избранных в первых рядах, или для самих себя (ни для кого). Нашей группе повезло, он вел у нас практические занятия.
Не могу не процитировать здесь краткий, как тост, рассказ моего одногруппника Набокова А.: «Через шесть лет после окончания ХАИ мы столкнулись в троллейбусе лицом к лицу.
– Здравствуйте, Сергей Андреевич.
– Здравствуйте, Набоков.
… Лучшего приветствия мне было не нужно, да и, по правде говоря, не доводилось слышать…»
Да, уважаемые: СЕРГЕЙ АНДРЕЕВИЧ ПОЛТАРУШНИКОВ.